Линда Рашке - Сардины для трейдинга - Книга на русском языке

[88]

 

САРДИНЫ ДЛЯ ТРЕЙДИНГА

Рыночные уроки от трейдера, торговавшего в течение всей своей жизни

Линда Бредфорд Рашке

переведено специально для Tlap.com

 

          «Преимущество… Невозможно описать, что это такое, потому что люди, у которых оно было, ушли навсегда» — Хантер С. Томпсон

 

ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ

 

          «Чем больше знаний, тем меньше уверенности. Советую вам не читать книги вообще. В том числе и эту» — Чарльз Доу

 

          «Не эта книга научила меня торговать. Автор просто хочет срубить денег» — Джесси Ливермор

 

          «Лучше бы автор осталась лежать на земле после того, как упала со своей лошади» — Ричард Вайкофф

 

          «Повествование в этой книге идет под каким-то непонятным углом. Очевидно, что все это выдумки» — Уильям Ганн

 

          «Последовательность историй в этой книге сбивает с толку. Повествование просто не складывается. Советую вам развернуться и покинуть книжный магазин тем же путем, которым вы в него вошли» — Леонардо Фибоначчи

 

          «Да как автор смеет писать о женщине-трейдере! У нее нет соответствующих полномочий. Кроме того, я сделала больше денег, чем она» — Гетти Грин

 

          «А эта дамочка пробивная! Установила монополию на рынке книг о женщинах-трейдерах. Для нее это добром не кончится» — братья Хант

 

          «Женщинам место только на одном рынке – продуктовом. А этой книге самое место в корзине с уценкой» — Бернард Барух

 

          «Пока я читал эту книгу, на меня волнами накатывала тошнота. Она лишена прогностической ценности» — Ральф Эллиотт

 

          «Этот автор даже писать не умеет. На прибыльную торговлю она тем более не способна. Советую вам ограничить свои убытки и воздержаться от покупки этой книги» — Джордж Дуглас Тейлор

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

 

          Вступление

          1. Не лучшее начало

          2. Это казалось неразумным

          3. Подлые приемы

          4. Тейтер тотс

          5. Земля чизстейков

          6. Уроки из Филли

          7. Телефонный номер Бога

          8. Трейдер с верхнего этажа

          9. Упс!

          10. Insight

          11. Даниши

          12. Попытки удержать мяч в игре

          13. Технические аналитики

          14. Работа над системой

          15. Моя торговая программа

          16. Пазлы

          17. Пиковая дама

          18. Мое имя в телефонном справочнике

          19. Так это выгодно!..

          20. Синхроничность и подшивка из морга

          21. MRCI

          22. Переход в высшую лигу

          23. Апельсиновый сок и Лео

          24. TAG

          25. Флорида

          26. Готовим вафли

          27. Проблема 2000 года

          28. Мистер Билл

          29. Животное царство

          30. Generic и Большой Папочка

          31. Enter Enter Enter

          32. Майк Эпштейн

          33. Горящая собака

          34. Найджел

          35. Боевой конь

          36. Ураган Фрэнсис

          37. Путешествия с Эрикой

          38. Девичник

          39. Деймон

          40. Джадд и начало чего-то по-настоящему масштабного

          41. Быки и медведи делают деньги, свиньи идут под нож

          42. Сглаз

          43. Прогулка в парке

          44. Самый крупный убыток еще впереди

          45. Как ты развлекаешься?

          46. Полный круг

 

ВСТУПЛЕНИЕ

 

          Я решила написать эту книгу, потому что за то время, что я провела в индустрии финансовой торговли, со мной приключилось великое множество невероятных, совершенно безумных событий. Помню, когда я работала маркет-мейкером на Филадельфийской фондовой бирже, один специалист из моей ямы сказал: «Правда страннее вымысла». Все эти события не придумаешь, даже если очень захочешь. Мой путь начался в Сан-Франциско, на Тихоокеанской бирже, где была собрана одна из лучших в стране библиотек бизнес-литературы. Первая прочитанная мной книга была посвящена теории катастроф. Она познакомила меня с идеей о том, что даже небольшие поэтапные изменения системы могут привести к неожиданным и очень серьезным результатам. Очевидный пример – обвалы фондового рынка. Невозможно составить рабочую модель ценового поведения, которая предсказывала бы обвалы. Такие модели лишены прогностической ценности. Это открыло мне глаза на то, что существует множество вещей, которые мы просто не в состоянии смоделировать. Мы живем в абстрактном, нелинейном мире, который не можем в полной мере осмыслить из-за свойственных нам когнитивных искажений.

 

          Несмотря на то, что за последние два десятка лет человечество значительно повысило свою осознанность в отношении «черных лебедей», «толстых хвостов» распределения вероятностей и хаотических событий, также известных как «выбросы», в целом люди по-прежнему придерживаются комфорта прямолинейного мышления. Учитывать все эти бесконечные переменные так сложно… Неопределенность вызывает у нас ощущение дискомфорта. Но принятие решений в условиях неопределенности – это суть трейдинга. В этой книге я рассказываю о том, как складывался мой путь на рынках. Я столько раз оказывалась не на той стороне выбросов и непредвиденных событий, что это уже выходит за рамки случайного. Некоторые из препятствий и испытаний, с которыми мне пришлось столкнуться, я создала для себя сама. Другие можно объяснить банальной неудачей. Так или иначе, трейдер должен уметь быстро вставать на ноги после ударов рынка, не теряя при этом позитивного настроя. Отчасти моя книга посвящена именно этому. А еще тому, что достижение успеха невозможно без целеустремленности, упорного труда… И здорового чувства юмора, без которого на рынках можно легко сойти с ума.

 

          Я не намеревалась писать автобиографию. Я просто хотела поделиться с вами самыми интересными и полезными уроками, полученными мной на пути трейдинга. Надеюсь, сообразительные трейдеры почерпнут из этой книги несколько идей для своих собственных исследований и откроют для себя новые точки зрения. А те, кто только недавно пришел в индустрию финансовой торговли, увидят, каким огромным количеством ям и колдобин усеяна дорога к успеху.

 

***

 

          Ничто в мире не является тем, чем кажется. Вот одна из первых историй, услышанных мной на бирже:

 

«Сардины для трейдинга»

 

          Как-то раз один пожилой джентльмен пришел на пристань, чтобы понаблюдать за рыболовными судами, возвращавшимися в порт после тяжелого рабочего дня. Он прогуливался, заложив руки за спину, и слушал крики чаек, полной грудью вдыхая соленый морской бриз. Неожиданно он заметил на конце пристани странное столпотворение. Люди возбужденно шумели, то и дело поднимая вверх руки. Заинтересовавшись, джентльмен решил подойти поближе. Вскоре крики рыболовов перебили крик чаек. Протиснувшись через толпу и добравшись до эпицентра шума, джентльмен обнаружил невысокого мужчину восточной внешности, стоявшего на деревянном ящике. Его кожа была черна от загара и груба от морских ветров, а глаза были обрамлены паутиной морщинок. Он указывал то на одного члена толпы, то на другого. Осмотревшись, пожилой джентльмен понял, что среди рыболовов ведется торг за какую-то необычную банку сардин. «Ставка сто долларов, ставка сто долларов, один десять, один двадцать, кто даст один тридцать?» Энергия толпы оказалась заразительной. Поддавшись эмоциям, джентльмен тоже начал поднимать руку, подталкивая цену все выше и выше.

 

          «Ставка один шестьдесят, один шестьдесят пять, кто-нибудь даст один семьдесят? Ставка один семьдесят. Один семьдесят раз, один семьдесят два». Сердце джентльмена колотилось, как бешеное. Объятый стремлением выиграть, он поднял руку и выкрикнул «один семьдесят пять!». Аукционист резко развернулся к нему – «продано!». Джентльмен не мог поверить в свой успех. Он победил. Пока он пытался перевести дыхание, другие участники аукциона, одобрительно похлопав его по спине, разошлись по домам, чтобы насладиться заслуженным ужином. Джентльмену тоже не терпелось вернуться домой и похвастаться выигранным призом перед своей женой.

 

          Сияя от гордости, он презентовал ей необычную банку сардин. Жена с улыбкой приняла ее и отнесла на обеденный стол. Они оба заняли свои места, предвкушая редкий деликатес. Джентльмен поддел пальцем кольцо на банке, открыл ее… И почувствовал жуткую вонь. Сардины оказались испорченными! Они источали столь ужасный смрад, что у жены вырвался вскрик. Джентльмен вскочил на ноги и помчался обратно на пристань. Он нашел аукциониста, прибиравшегося после рабочего дня, объяснил ему, что произошло, и потребовал возврата денег. Но старик только рассмеялся в ответ и сказал: «Дурак, эти сардины были не для еды! Это были сардины для трейдинга!».

 

          Не выносите оценочных суждений тому, что вы торгуете.

Изменено 25 января, 2022 пользователем 88

[pavlus777]

Собственно этим мы начинаем перевод книги Линды Рашке, которую сложно купить, легко потерять и невозможно забыть.

Из вступления вы наверное уже поняли почему книга так называется. В оригинале - Trading Sardines.

Вот я думаю, может название поменять на "Сардины для спекуляций" ? Или оставить как есть ?

[ju.vskv]

8 минут назад, pavlus777 сказал:

Вот я думаю, может название поменять на "Сардины для спекуляций" ? Или оставить как есть ?

"Для трейдинга", по-моему, как-то ближе нашей тематике, а то спекуляции разные бывают 😊

[Дервиш]

4 часа назад, ju.vskv сказал:

"Для трейдинга", по-моему,

Это устоявшийся финансовый фразеологизм, как быки, медведи на бирже. У выражения "Trading Sardines" есть своя, известная, прикольная трейдинг-история. Название книги - "САРДИНЫ ДЛЯ ТРЕЙДИНГА(торговли)", в контексте той истории, переведено правильно, по другому никак нельзя. Те, кто знает ту историю - поймут по названию о чем книга, кто не знает - пусть почитает, кому лень читать - тем книга не поможет. Многие государства часто используют "Сардины для торговли» в своей финансовой политике.

Изменено 11 июля, 2021 пользователем Дервиш

[88]

 

1

НЕ ЛУЧШЕЕ НАЧАЛО

 

          Я потеряла все.

 

          Слезы текли по моим щекам. Я гадала – как же я теперь из этого выпутаюсь?..

 

          На дворе был 1982 год, и я смотрела на мир широко открытыми глазами, словно Дороти, которая впервые увидела Изумрудный город. Вот только в моей истории Карапузы переставляли Дороти на каждом шагу, а сама она была по самые глаза в долгах перед Волшебником страны Оз после того, как Злая Ведьма Запада надрала ей задницу. И, к сожалению, у меня не было серебряных башмачков, которые выручили бы меня из беды.

 

          Я как раз окончила университет. С образованием по специальности «экономика» и «музыкальная композиция» в одной руке и пачкой студенческих долгов в другой я переехала в Сан-Франциско, намереваясь стать биржевым брокером и сколотить состояние. Я поселилась в крошечной съемной квартирке, где кроме меня жили еще три девушки. Однажды они решили, что перекрасить стены нашей гостиной в кричащий розовый цвет – это прекрасная идея. Впрочем, наш дом находился всего в одном квартале от пересечения улиц Хейт и Эшбери. В этом районе любой выбор цвета был уместен.

 

          Так как я не принадлежала к богатой семье типа Рокфеллеров или Вандербильтов и у меня не было до нелепости богатых родственников, которые могли бы стать моими клиентами, моя кандидатура была отвергнута всеми брокерскими фирмами Сан-Франциско. Меня это не остановило, я была намерена добиться своей цели во что бы то ни стало, но необходимость платить по счетам заставила меня согласиться на должность финансового аналитика в фирме Crown Zellerbach. Так вышло, что ее офис располагался прямо через дорогу от Тихоокеанской фондовой биржи или «PCX» – тогда я еще не знала, что это такое. Как выяснилось позже, в стране было только четыре биржи, где торговались опционы на акции, и это была одна из них.

 

          Опционы на акции были зарегистрированы в качестве торгового инструмента менее десяти лет назад, так что на бирже в те времена царил настоящий Дикий Запад. Возможностей для арбитража было великое множество. Говоря простыми словами, арбитраж – это когда трейдер использует несоответствие цен на разных рынках. Представьте, что вы, гуляя по магазинам, замечаете, что в Target пачка сливочного масла стоит $2.00, а в Walmart – всего $1.00. Вы покупаете его за $1.00, переходите через дорогу и продаете за $2.00 – в те времена трейдинг был настолько прост! Но, конечно, развитие технологий с годами делало рынки все эффективнее и эффективнее.

 

          Здание, в котором располагалась биржа, было построено в тридцатых годах двадцатого века. В нем сочетались классическая архитектура прошлого и ар-деко настоящего. Вход украшали десять внушительных колонн, придававших зданию величественный вид. Случайные прохожие даже не подозревали, какой хаос творился внутри.

 

          Каждое утро трейдеры в зеленых, оранжевых, пурпурных и полосатых пиджаках, каждый со своим бейджем, потоком стекали вниз по гранитным ступеням биржи, отправляясь на поиски кофе, завтрака и сигарет. Они всегда напоминали мне жокеев, выстраивающихся перед крупным забегом. Трейдеры Нью-Йорка в это время делали перерыв на ланч. Часовой пояс Сан-Франциско опережает Нью-Йоркский на три часа, так что нам приходилось прерываться не на обед, а на рогалики и игру в нарды. Однажды мой знакомый представил меня одному колоритному персонажу – трейдеру по имени Гэрри.

 

          Гэрри был стройным жилистым мужчиной. Он носил тонкие усики, которые прикрывали еще более тонкие губы, уголки которых всегда были загнуты вверх, как у Чеширского Кота. В прошлом Гэрри был математиком. Он водил старинный черный кабриолет Mercedes с номерами «THX TDY» [THX – thanks, спасибо]. TDY – тикер акций Teledyne, которые торговались в начале восьмидесятых на весьма высоких отметках. Гэрри удалось заработать на их волатильности немало денег.

 

          Мне ужасно хотелось узнать о том, чем именно Гэрри зарабатывает себе на жизнь, так что я пригласила его сыграть со мной в теннис. Гэрри был прекрасным теннисистом. Он всегда поддерживал свою сосредоточенность на высоком уровне и никогда не шел на лишние риски. Гэрри подавал. Перенеся вес на заднюю ногу, он подбросил мяч высоко в небо, а потом совершил мощный удар в моем направлении. Но я была наготове и мне удалось отправить размытое желтое пятно обратно за сетку.

 

          Я знала, что пока мы будем гонять мяч, я смогу расспросить Гэрри о торговле на бирже. В моей голове роилось множество мыслей – с чего же начать? Чем ты занимаешься на бирже? Слишком обобщенно. Как купить опцион? Слишком примитивно. Как мне раскрыть тайны Вселенной и добиться финансовой независимости? Слишком отчаянно.

 

          Я глубоко вдохнула, сделала паузу… И спросила: «Что такое маркет-мейкер?»

 

          Гэрри взглянул на меня с любопытством. «Маркет-мейкер предоставляет ликвидность», – сказал он. «Какой бы инструмент он ни торговал, он принимает сделки и на покупку, и на продажу».

 

          Я нахмурилась, пытаясь это представить.

 

          «И как же на этом можно заработать?»

 

          Гэрри рассмеялся. «Деньги делаются на разнице между ценой покупки и ценой продажи, это называется спред».

 

          Мы продолжили. Я задавала Гэрри вопрос за вопросом, а он с готовностью на них отвечал. Наш обмен репликами был зеркальным отражением нашего теннисного матча.

 

          «Похоже, ты интересуешься этим всерьез», – сказал он. «Если хочешь, я могу взять для тебя в клиринговой фирме несколько обучающих кассет».

 

          «Правда?» Это звучало многообещающе.

 

          «Правда. А как сориентируешься в теме, я возьму тебя на биржу».

 

          Я не могла поверить в свое счастье. Мне дали шанс вступить в банду разноцветных пиджаков Тихоокеанской фондовой биржи. Я совершенно не соответствовала образу типичного биржевого трейдера. Я была похожа скорее на Барби! Светлые волосы, голубые глаза, небольшой акцент, присущий девушкам из Долины… Но позволила бы я этому встать у себя на пути? Ха, держи карман шире!

 

          Гэрри смотрел мне прямо в глаза, не моргая. Это отвлекло меня от моих мыслей. Я заставила себя сосредоточиться. Это была не игра, а серьезный бизнес, и Гэрри в данный момент оценивал силу моего намерения. «Я предоставлю тебе стартовый капитал, прибыли поделим 50/50».

 

          «По рукам». Мы пожали руки, а потом продолжили игру.

 

          Так я открыла свою первую компанию. Я назвала ее «Pyramid Trading Company» – можете представить себе степень моего невежества! Меня вдохновил брелок, болтающийся на моих ключах – кубик Рубика в форме пирамиды. Только потом я поняла, что выбор подобного названия для компании из финансовой сферы – настоящее сумасшествие.

 

          Я провела два последующих месяца, изучая кассеты, которые дал мне Гэрри. Я посвятила этому делу каждую минуту своего бодрствования. Обучающие видео затрагивали множество тем от оценки опционов до нюансов арбитражных стратегий. В них объяснялось, как маркет-мейкеры покупают и продают товары, и рассказывалось о том, как использовать хеджирование для минимизации рисков при торговле акциями и опционами. Все основывалось на математике и было обильно сдобрено сухими научными терминами: дельта, гамма, тета, подразумеваемая волатильность... Хотя мне не удалось полностью во всем разобраться, я тщательнейшим образом законспектировала все уроки. Но все мое обучение вылетело в трубу в первый же день, когда моя нога ступила на пол биржи. Я увидела перед собой волнующееся море безликих тел... И ничего больше. Это была какая-то безумная смесь «Иосифа и его удивительного плаща снов» и «The Wall» Pink Floyd. Я попыталась восстановить дыхание, но у меня перехватило горло. «Ну, поехали».

 

          Биржа опционов представляла собой толпу из 600 трейдеров, плотно утрамбованных в небольшом помещении без окон. Там было 22 ямы, в каждой торговалось от четырех до восьми опционов на разные акции, котировки которых выводились на 15 экранов, свешивающихся из-под потолка. На каждую яму приходилось по 15-20 постоянных трейдеров, или «местных», и еще по несколько «беженцев» – так называли трейдеров, которые постоянно мигрировали между ямами, торгуя только самые активные инструменты. У этого подхода были свои минусы – местные торговали с беженцами неохотно. Выстраивание хороших отношений с местными повышало вероятность того, что вам удастся поучаствовать в потоке ордеров. А еще это вынуждало сосредоточиться на нескольких индивидуальных акциях, не распыляя своего внимания на множество инструментов. Тем, кто торговал достаточно крупными позициями, далеко не всегда удавалось выйти из рынка невредимыми.

 

          Я начала протискиваться между трейдерами, впитывая пот каждого. Вскоре я добралась до самого дальнего угла биржи, где торговались акции Union Oil (UCL). Я подошла к выбору ямы стратегически – объемы были просто прекрасными, а толпа трейдеров казалась наиболее гостеприимной. Во многих ямах трейдеры яростно защищали границы своих территорий, так что войти туда трейдеру-новичку было проблематично.

 

          На тот момент помимо меня на бирже была только одна женщина-трейдер, хрупкая девушка постарше по имени Кэти. Я стала второй женщиной-трейдером – меня отличали по моей стрижке паж. Женщины на бирже были тогда в новинку, но трейдеры с радостью приняли меня в свою банду.

 

          Я вошла на территорию ямы. Трейдеры расступились передо мной, как воды Красного моря. Я сглотнула и вошла в самый центр. Пятна пота под мышками моего зеленого пиджака уже разрослись до уровня талии. Мне вспомнился мой подростковый опыт ныряния нагишом. Однажды я улизнула из дома посреди ночи, чтобы пробраться вместе с друзьями в общественный бассейн, располагавшийся рядом со стадионом Роуз Боул. Там было три трамплина: низкий, средний и высокий. В отличие от сказочной Златовласки, я не получила возможности выбрать средний. Друзья потащили меня на самый высокий. Мне было страшно, но показаться трусихой было еще страшнее. Я подошла к краю доски и вгляделась во тьму внизу. Воды видно не было. «Это конец. Вот так я и умру. Уже вижу заголовки завтрашних газет: МЕСТНАЯ ДЕВУШКА УМЕРЛА ВО ВРЕМЯ НЫРЯНИЯ. НАГИШОМ. Что подумает мама?» Я сделала последний глубокий вдох и прыгнула, не представляя, каким окажется приводнение.

 

***

 

          В яму пришел брокер с ордером на продажу. Все трейдеры повернулись ко мне и закричали: «Подними руку! Купи один!». Моя рука взметнулась к небу. Прибежал другой брокер с ордером на покупку. И снова толпа закричала: «Подними руку! Продай один обратно!». Вот так и прошла моя первая сделка – я заработала на перепродаже опциона 1/8 пункта. Яма разразилась аплодисментами. В тот единственный день я была для всех младшей сестренкой. Все последующие дни я была просто одним из множества пиджаков с бейджем.

 

          Трейдеры из Сан-Франциско были настоящими первопроходцами. В первые годы существования PCX объемы были легкими, а волатильность – низкой. Чем выше объемы и волатильность, тем больше возможностей получить прибыль. В апреле 1982 года Чикагская товарная биржа представила новый вид контрактов, которым было суждено стать самыми популярными – фьючерсы S&P 500. Этот новый контракт позволял спекулировать на стоимости рынка акций. Это привлекло мой интерес. Следуя указаниям Гэрри, я подняла телефонную трубку и отдала приказ нашему клерку. «Рик, купи один контракт S&P по 118.45». В первый день торгов цена на S&P была ниже 120 – теперь же перевалила за 2 700. Я закрыла свою сделку на целых три пункта выше, заработав $75. Скромная прибыль, но я горжусь тем, что могу сказать, что я торговала индекс S&P в первый день его существования. На протяжении последующих 36 лет не было ни одного месяца, чтобы я не провела по нему хотя бы одну сделку.

 

          Есть один секрет, помогающий справиться со страхом перед неизвестностью. Он помог мне и в первый день на бирже, и в первой сделке на новом рынке. Все, что нужно – очистить свой разум и заставить тело совершать нужные движения. Здесь прослеживается аналогия с теннисом – там тоже нужно полагаться на мышечную память. Стоит вам чересчур задуматься об ударе, и вы сразу же совершите ошибку. Пара месяцев прибыльной торговли на Тихоокеанской фондовой бирже сделали меня настолько самоуверенной, что я была готова захватить весь мир… Или, по крайней мере, успешно притворялась. Потому что время от времени у меня проскакивали пост-травматические флэшбэки моего фортепьянного концерта из детства – колотящееся сердце, туннельное зрение и по какой-то неясной причине полная потеря чувствительности в правой руке.

 

          «Как можно играть на фортепьяно, не чувствуя руку?» – думала я, медленно приближаясь к потертому Baby Grand. Я знала, что мама уже заполнила первый ряд толпой моих братьев и сестер, но я их не видела, потому что у меня отказало периферийное зрение. «Это хуже, чем смерть». Да, немного мелодраматично, но в 11 лет мне действительно так казалось.  

 

          Стоит отметить, что большую часть 1982 года индекс Доу торговался ниже отметки в 1 000. Дневные диапазоны на акциях тогда составляли полпункта, а волатильность была не чета нынешней.

 

          Гэрри следил за лентой котировок, ползущей над нашими головами. «Ходят слухи о том, что намечается поглощение City Service».

 

          «Правда? Действительно, торговая активность выше обычной». Я чувствовала себя гораздо умнее, чем была на самом деле.

 

          «Это рискованный ход, но если мы продадим стрэддлы, это может принести нам хороший доход».

 

          Не буду нагружать вас техническим жаргоном и нюансами опционного трейдинга. Главное, что вам нужно знать – когда продаешь стрэддл, твои риски не ограничены. Этот урок я усвоила на горьком опыте.

 

          Акции City Service тогда были на отметке примерно в $34. Опционы на City Service торговались с надбавкой, стрэддл на 40 стоил около $10. Если на момент экспирации опционов цена на акции будет равняться $40, трейдер получит $10. Если цена будет между $30 и $50, трейдер все равно закроется с прибылью. Однако если цена пойдет ниже $30 или выше $50, убытки трейдера будут не ограничены.

 

          Как я уже сказала, акции торговались на отметке в $34. В 1982 году сделки по поглощению обычно не вызывали крупных движений. Экспирация опциона приходилась на конец недели, и казалось, что убыток невозможен. Я собиралась получить свои $10 и пополнить свое портфолио на удивление одаренного трейдера-новичка еще одной прекрасной сделкой.

 

          Бывало ли у вас такое, что тихий внутренний голос советует вам чего-то не делать, но вы все равно это делаете, потому что да пошел он к черту, этот внутренний голос, пришло время подзаработать?..

 

          Я лицом к лицу столкнулась со своим заклятым врагом – алчностью.

 

          Я продала стрэддлы за несколько минут до закрытия биржи. «Как тут можно проиграть?» – наивно думала я.

 

          На следующее утро я летела на биржу, как на крыльях, потому что мне не терпелось поскорее проверить свою позицию.

 

          Торговля по City Service была прекращена. Gulf Oil выкупили компанию по $63 за акцию. Рынок открылся на $20 выше закрытия.

 

          «$63? $63?!? Как такое могло случиться??»

 

          Произошло небывалое событие. Подобных поглощений раньше просто не случалось. Я стояла в шоке, разинув рот. Уверена, в тот момент мое лицо исказила паника.

 

          «Что я натворила?»

 

          На моем счете было недостаточно капитала, так что я не могла позволить себе удержание позиций. В клиринговой фирме мне сказали, что я должна спуститься в биржевой зал и закрыть все свои сделки. Я молилась о том, чтобы трейдеры предложили мне справедливые цены. Вокруг начали кружить акулы, почуявшие кровь. Я слышала смешки и перешептывания, доносящиеся из толпы: «Я знал, что долго она не протянет».

 

          Это был один из самых унизительных моментов в моей жизни. Мне казалось, что этому не будет конца. Несмотря на то, что я находилась в эпицентре хаоса, время словно остановилось. Вселенная как будто хотела убедиться, что я запомню этот момент навечно.

 

          Гэрри тоже продал стрэддлы, но его счет был в 20 раз больше моего. По сравнению с ним я была мелкой сошкой. В итоге мой убыток составил $86 000. Может показаться, что это не так уж и много, но поскольку у меня за душой не было ни гроша, ощущение было такое, будто я лишилась $86 000 000. Двадцатитрехлетняя девчонка менее чем за сутки потеряла стоимость образования в Стэнфорде по специальности MBA.

 

          Судьба распорядилась так, что Gulf Oil, компания, объявившая о поглощении City Service, отказалась от сделки на следующий же день. До них дошло, что $63 за акцию – это чересчур. Рынок открылся на $20 ниже, но я уже закрыла свою позицию, так что ущерб был необратим. Связанная договором, я стала рабыней своей клиринговой фирмы. Чтобы вернуть долг, мне пришлось проработать в ней шесть лет.

 

          Несколько лет спустя я подружилась с Ларри МакМилланом, известным экспертом по опционному трейдингу. В начале своей карьеры он работал на фирму, которая торговала рынок акций с помощью арбитражных стратегий. Они тоже получили крупный убыток по Gulf Oil, только не из-за скачка цены, как я, а из-за последовавшего за ним обвала. Как говорится, беда любит компанию.

 

          Наш совместный печальный опыт помог нам подружиться. Кроме того, я по достоинству оценила его навыки игры на фортепьяно. Как я узнала позже, практически все трейдеры рано или поздно сталкиваются в своей карьере с подобным фиаско. Так что это – только вопрос выживания.

Изменено 20 июля, 2021 пользователем ju.vskv

[88]

Пара слов от переводчика. 

Во-первых, хочу сказать, что я очень рад возможности перевести для вас настоящую книгу, и еще какую!.. "Сардины для трейдинга" называют "Воспоминаниями биржевого спекулянта" нашего времени, и не зря. Искренне надеюсь, что вы найдете эту книгу и интересной, и полезной. Большое спасибо за ваши лайки и комментарии. 

А теперь - примечания к первой главе.

 

"На дворе был 1982 год, и я смотрела на мир широко открытыми глазами, словно Дороти, которая впервые увидела Изумрудный город". Большинству русскоговорящих читателей больше знаком не "Удивительный волшебник из страны Оз" Лаймена Фрэнка Баума, а "Волшебник Изумрудного города" Александра Волкова. Тем не менее, здесь и дальше в подобных нюансах я буду стараться придерживаться оригинала, не прибегая к языковой локализации: не Элли, а Дороти, не Жевуны, а Карапузы, не Пятерочка и Магнит, а Walmart и Target, не "Маша и три медведя", а "Златовласка и три медведя", не "Эрудит", а "Скрэббл". Мне хотелось бы сохранить американскую атмосферу, которая ощущается на протяжении всей книги.

 

"Однажды они решили, что перекрасить стены нашей гостиной в кричащий розовый цвет – это прекрасная идея. Впрочем, наш дом находился всего в одном квартале от пересечения улиц Хейт и Эшбери. В этом районе любой выбор цвета был уместен". Хейт-Эшбери - район Сан-Франциско, названный, собственно, в честь улиц Хейт и Эшбери. В 1967 году в нем собралось около ста тысяч хиппи, что отпраздновать Лето любви. Считается, что именно тогда идеология хиппи превратилась из субкультуры в мощное движение. Район известен тем, что дома здесь часто красят в яркие цвета:

 

 

"Здание, в котором располагалась биржа, было построено в тридцатых годах двадцатого века. В нем сочетались классическая архитектура прошлого и ар-деко настоящего. Вход украшали десять внушительных колонн, придававших зданию величественный вид". 

 

 

"Биржа опционов представляла собой толпу из 600 трейдеров, плотно утрамбованных в небольшом помещении без окон". Если хотите заглянуть в ту эпоху и проникнуться тогдашней атмфосферой трейдинга, могу предложить данное видео:

 

 

Правда, оно было снято в 1997, а повествование книги начинается в 1982. Но, думаю, за 15 лет изменилось не так уж много - может, мониторов под потолком стало побольше, а компьютеры стали чуть побыстрее. 

 

На этом у меня пока все. Еще раз большое спасибо! 

[88]

 

2

ЭТО КАЗАЛОСЬ НЕРАЗУМНЫМ

 

          Заявлять о банкротстве в двадцатитрехлетнем возрасте казалось мне неразумным. Мой слив поставил меня в очень неловкое положение – я оказалась должна своей клиринговой фирме весьма приличную сумму. Поджав хвост, я обратилась к своему дедушке, надеясь получить от него финансовое помилование. Среди всех моих родственников он был единственным, у кого хватило бы денег на покрытие моего долга.

 

          «Не полезла бы на Уолл-стрит – не нажила бы себе проблем!» – сказал дедушка. Он категорически не одобрял мой выбор профессии. Исключительно консервативный человек, он не верил в то, что на рынке акций можно заработать состояние. Но его нельзя в этом винить. Он родился в семье с десятью детьми. У каждого ребенка было по одной паре обуви на все сезоны. Дедушка пережил Великую депрессию и стал выдающимся юристом. У него была своя адвокатская фирма в Сиэтле, штат Вашингтон, где он работал вместе со своим партнером – Уильямом Гейтсом, отцом Билла Гейтса. Любопытный пример теории шести рукопожатий, которым наша семья любит прихвастнуть на коктейльных вечеринках. Невзначай обронить имя Билла Гейтса бывает очень забавно. Как буржуазно!

 

          Обычно это выглядит примерно так: бокалы мартини, неторопливая беседа…

          «А знаете, моя мама жила на одной улице с Биллом Гейтсом».

          «Да неужели!»

          «Действительно! Его отец и мой дедушка были деловыми партнерами».

          «Быть того не может!»

 

          Дедушка не выносил рисков. Когда его партнер, Уильям Гейтс, предложил ему вложиться в компанию его сына Билла, дедушка поднял его на смех. «Компьютеры! Да кому вообще нужны компьютеры?» – воскликнул он.

 

          Если бы он только знал, от чего отказывается!

 

          Дедушка выразился предельно ясно. «Сама заварила эту кашу, сама и расхлебывай». Уверена, он добавил к этому еще что-то про закалку характера. Кажется, обильно сдабривая все это обращением «юная леди».

 

          К счастью для меня, моя клиринговая фирма тоже оказалась в затруднительном положении – они хотели получить свои деньги обратно. Вариант, при котором я остаюсь в бизнесе и со временем выплачиваю им долг, был в их интересах. Одной нью-йоркской фирме требовался служащий на Тихоокеанской фондовой бирже. Моя клиринговая фирма решила воспользоваться этой возможностью и сдала меня в долговую кабалу. Моим надсмотрщиком стал трейдер по имени Моррис – урожденный ньюйоркец, прекрасно образованный, он жил в отеле Des Artistes в Аппер Вест Сайде. Его прадедушка заработал состояние, изобретя рождественские гирлянды. Я же была типичной калифорнийской девчонкой-серфингисткой, по уши погрязшей в долгах... Из нас вышла странная пара.

 

          Моррис был на острие прогресса трейдинговых технологий. Он одним из первых разработал софт для поиска неправильно оцененных опционов, который в автоматическом режиме отслеживал цены на четырех главных биржах страны. Персональных компьютеров тогда еще просто не существовало, так что это была по-настоящему передовая технология. Проприетарный софт работал на компьютере размером с Volvo, который располагался в Battery Park Plaza. Технология немного посложнее, чем рождественские гирлянды! Но любовь к инновациям, определенно, передалась правнуку по наследству.

 

          На Морриса работало несколько трейдеров. Рассредоточившись по главным биржам страны, они были готовы в любой момент торговать арбитражный сигнал, выданный компьютером. Я стала единственным трейдером Морриса на Тихоокеанской фондовой бирже. Из-за моего бейджа «К91» он дал мне прозвище «Топ Дог». Я отнеслась к этому, как к комплименту.

 

          [K-9 – название кинологических отрядов в англоязычных странах. «K-nine» созвучно с «canine» – собачий, относящийся к семейству псовых. Top Dog – самый успешный или доминантный человек в своей группе или области. Другое значение – «хозяин положения»]

 

          Мы с Моррисом никогда не встречались лично, но он звонил мне несколько раз в день. 7:00 утра по тихоокеанскому времени: «Эй, Топ Дог, похоже, колл-опционы на Wang, истекающие 30 апреля, переоценены. Иди-ка продай немного стрэддлов!». 7:25: «Эй, Топ Дог, коллы на Zapata переоценены. Давай-ка посмотрим, удастся ли тебе купить календарный спред, чтобы продать надбавку».

 

          Я бежала в яму, в которой торговались опционы на Zapata, но местные на меня только шипели. Они знали, чем я занимаюсь, и, как правило, успевали исправить котировки до того, как мне удавалось открыть сделку. Автоматических программ для определения стоимости опционов тогда еще не существовало, так что цены приходилось подстраивать вручную. Эта обязанность лежала на плечах маркет-мейкеров. Я целыми днями носилась от ямы к яме, постоянно обнаруживая, что котировки были исправлены за минуту до моего прихода.

 

          Судя по моделям Морриса, все опционы на бирже были «слишком переоценены». Это объяснялось тем, что его модели создавались на основе депрессии предшествовавшего медвежьего рынка, на смену которому пришел мощный бычий тренд. Мы не осознавали, что торгуем по «просроченным моделям». У нас были открыты позиции на продажу стрэддлов по большинству акций. Как я знала по своему печальному опыту с City Service, продажа стрэддлов – прекрасная стратегия, которая отлично работает, если цена не выходит за границы определенного диапазона… Что, как мне теперь было известно, случается далеко не всегда. Каждое утро по пути на работу я молилась о том, чтобы цены никуда не сдвинулись.

 

          Пока я горбатилась на Западном побережье, на Восточном не покладая рук трудился журналист по имени Роберт Фостер Уинанс. В тот период он как раз вносил финальные правки в текст моего смертного приговора… Уинанс вел в The Wall Street Journal пресловутую колонку «Подслушано на Стрит». Его слова обладали достаточной силой, чтобы оказывать влияние на рынок, и он использовал это в своих интересах. Уинанс вошел в историю как подлый гаденыш, занимавшийся мошенничеством и инсайдерской торговлей вместе со своим любовником Дэвидом. Их история стоит того, чтобы написать по ней оперу – в ней есть соблазн, алчность и даже намерение совершить двойное самоубийство, чтобы избежать ареста отрядом SWAT, посланным Комиссией по ценным бумагам. Прежде чем публиковать свои истории, Уинанс сливал их ритейл-брокеру Питеру Бранту, работавшему в фирме Kidder Peabody. Благодаря этому Брант получал возможность торговать информацию за день до того, как она становилась известна публике. Выходит, мы с другими трейдерами продавали опционы тем, кто обладал инсайдерской информацией.

 

          В тот момент наше с Моррисом внимание было приковано к компаниям Tie Communications и Key Pharmaceutical, акции которых торговались на Тихоокеанской фондовой бирже. Спрос на их опционы внезапно возрос, причем настолько, что их подразумеваемая волатильность подскочила, как масло, пролитое на раскаленную сковородку. Эта активность привлекла внимание трейдеров. Мы с Моррисом продали немало стрэддлов на эти акции. И вот этот гаденыш Уинанс публикует свою очередную историю, и – бум! – на одних акциях из этой пары происходит крупный гэп вверх. Увидев это, я сразу закрыла несколько позиций на продажу коллов.

 

          Звонок от Морриса: «Ты, тряпка!.. Зачем ты скорректировала размер позиции??»

 

          Бум! Вторые акции из пары сформировали огромный гэп вниз. Толпа начала сходить с ума, а я стояла, пытаясь понять, что мне делать.

 

          Снова звонок от Морриса: «Эй! Какого черта ты там делаешь? Срочно скорректируй размер позиции!»

 

          Корректирую – на меня орут, не корректирую – опять орут… Я вырвалась из хаоса и сбежала в женский туалет. Разумеется, он был пуст, ведь подавляющее большинство трейдеров были мужчинами. Я закрыла дверь кабинки и попыталась сфокусировать зрение на гексагональных паттернах плитки, но они начали расплываться. Я почувствовала, как у меня по щекам поползли два теплых ручейка. «Какого черта я творю?» Скомкав кусочек туалетной бумаги, я осторожно промокнула веки. Взглянула в зеркало, чтобы убедиться, что мое лицо не успело покраснеть и опухнуть, расправила пиджак, вздохнула… И швырнула себя обратно к волкам. Опять.

 

          Не знаю, каким чудом нам удалось преодолеть минное поле середины восьмидесятых. Это была безумная эпоха агрессивных поглощений. В ход шли любые средства: инсайдерская торговля, использование непристойных слухов, шантаж – обычный и зеленый [зеленый шантаж – выкуп компанией своих акций по повышенной цене у фирмы, скупившей значительное число ее акций и угрожающей поглощением; обычно компания, выкупающая свои акции, в обмен на завышенную цену ставит условие о том, что компания, пытавшаяся осуществить поглощение, в течение определенного периода воздержится от повторных попыток поглощения]. Мало нам было Роберта Фостера Уинанса и Питера Бранта, был еще и Майкл Милкен с Иваном Боски… Майкла Милкена прозвали «Королем мусорных облигаций». Название говорит само за себя: мусорные облигации – это облигации с дерьмовым кредитным рейтингом. Купить их – все равно что одолжить $20 соседу, у которого проблемы с азартными играми… И который уже должен вам $200. Не факт, что вы получите свои деньги обратно, но если ему удастся сделать ставку на правильного пони, он отплатит вам с лихвой. Позже мусорные облигации были переименованы в высокодоходные, чтобы не отпугивать инвесторов. Ведь гораздо приятнее думать, что ты потратил деньги на то, что может принести тебе высокий доход… А не на мусор – буквально! В финансовой индустрии есть интересная традиция переименовывать все так, чтобы это лучше звучало для широкой публики. Взять, к примеру, термин «коррекция» – какое милое слово для обозначения десятипроцентного обвала рынка! «О, это просто коррекция». Как будто рынок совершил ошибочку, а теперь исправился. Я вас умоляю…

 

          Как бы то ни было, Майкл Милкен занимался мошенничеством с ценными бумагами, которое в итоге привело к банкротству Drexel Burnham, крупной брокерской фирмы, а Иван Боски прославился своими аферами со слияниями и поглощениями, которые финансировались на заемные средства. Он сдал Милкена, когда его привлекли к ответственности за инсайдерскую торговлю.

 

          А чем в это время занимались мы – обычные трейдеры? Мы просто делали все, что в наших силах, чтобы выжить. И, если повезет, немного заработать.

 

Изменено 24 июля, 2021 пользователем ju.vskv

[Petrovich13]

Спасибо за Ваш труд! Ждем продолжение!

[88]

 

3

Подлые приемы

 

          У большинства трейдеров Сан-Франциско дела шли очень неплохо. Они покупали себе скаковых лошадей, разъезжали на роскошных автомобилях и жили в прекрасных домах, сиявших со склонов Залива, словно королевские регалии. Золото было повсюду – цепи, браслеты и целые мешки с драгоценностями, распиханные по шкафам. В деньгах купались даже клиринговые фирмы. Они арендовали для нас лыжные шале на озере Тахо, каждое утро угощали бесплатным кофе и пончиками, а по пятницам заказывали на биржу больше пиццы, чем мы могли съесть. Билеты на гоночные заезды и бейсбольные матчи, даже бесплатная медицинская страховка… Клиринговые фирмы шли на все, чтобы удержать своих клиентов. Однажды я попробовала рассчитать, сколько комиссий я плачу. Несмотря на то, что у меня было свое место на бирже, я отдавала клиринговым фирмам около 40% своих доходов. И это было справедливо практически для всех трейдеров. Каждый раз, когда кто-то закрывал сделку по опционам, в клиринговой фирме раздавался звоночек кассы. Но трейдеры в те времена прямо-таки печатали деньги, да еще и все эти выходные на озере Тахо… Комиссии были высоки, но это казалось справедливой платой за игру.

 

          Хотя вне биржи почти все трейдеры поддерживали между собой дружеские отношения, в ямах игра велась совсем по другим правилам. Например, однажды я увидела, как один трейдер, уйдя на другую сторону биржи, разместил с помощью брокера несколько ордеров, чтобы заработать на трейдерах своей ямы. Я по чистой случайности заметила его рядом с клерком, который обычно отправлял наши ордера по акциям в Нью-Йорк. Другие трейдеры его не видели. Он скинул позицию на своих приятелей – что за подлая тактика! Вскоре подобные действия запретили на законодательном уровне. Но это прекрасно иллюстрирует то, насколько безжалостными становились трейдеры после открытия рынка. Когда вы на бирже, на вас пытаются заработать все, включая товарищей-трейдеров из вашей ямы.

 

          Брокер кричит: «Почем майские колл-опционы на UCL?»

 

          Трейдер не знает, что хочет брокер – купить или продать. Но трейдер должен торговать обе стороны рынка, так что он отвечает: «Куплю по 3 1/4, продам по 3 1/2, 500 лотов».

 

          «Беру!» Брокер покупает своему клиенту 500 колл-опционов, и прежде чем трейдер успевает захеджировать свою позицию на продажу, в рынок поступает блок в 500 000 акций, который сдвигает цену на 1/2 пункта вверх. Институциональная фирма с крупными клиентами в очередной раз нажилась на обычном трейдере. Неудивительно, что на бирже люди быстро становятся циниками.

 

          Вдоль стен шли две бегущие строки с новостями и котировками – одна от агентства Dow Jones, другая от Reuters. Неизменно одна опережала другую на 1-2 минуты. Фирмы с верхнего этажа регулярно пытались извлечь из этого выгоду, посылая ордера в те ямы, где трейдеры были не в курсе событий. Это была очевидная манипуляция.

 

          Dow сформировал дно 13 августа 1982 года. Невероятно, но индекс Wall Street Elves [«Эльфы Уолл-стрит»] показал совершенно идеальный сигнал на покупку. Этот индекс был разработан Бобом Нуроком, биржевым аналитиком, а название ему дал Луис Ракейсер. Каждый пятничный вечер 10 миллионов зрителей (весьма прилично по тем временам) включали свои телевизоры, чтобы посмотреть развлекательное шоу «Wall Street Week», в котором рассказывалось о текущей рыночной ситуации. Боб Нурок, регулярный гость шоу на протяжении 19 лет, создал индекс, который основывался на трех других: Market Momentum Index [индекс рыночного импульса], Investor Sentiment Index [индекс настроений инвесторов] и Monetary Conditions Index [индекс кредитно-денежной политики]. Безупречный тайминг сигнала на покупку произвел на меня сильное впечатление. Я решила, что мне нужно достичь в этих трех индикаторах экспертного уровня. Как оказалось, точность сигналов «Эльфов» была близка к 92% – и это за отрезок длиной в 10 лет!

 

          Боже мой, 92%!.. Серьезный показатель! Действительно, зачем тратить время на отслеживание фундамента и новостей, если трейдинг – это игра ликвидности? Возможно, делать деньги – это не так уж сложно, главное – не разоряться на сделках по поглощениям.

Изменено 28 июля, 2021 пользователем ju.vskv

[88]

 

4

ТЕЙТЕР ТОТС

 

          Мне было 13 лет, и я твердо решила, что больше никогда в жизни не съем ни кусочка тейтер тотс. Я сидела за обеденным столом вместе со своей сестрой и двумя младшими братьями, понуро опустившими головы. Мы уже четырнадцать дней подряд ужинали одними только тейтер тотс, и конца этому видно не было. Я лениво ковырялась в своей тарелке, гоняя туда-сюда кусочки картофеля. Мой брат Стив первым решился отправить вилку в рот. Хруст. Он сморщился и опустил вилку обратно в тарелку. Моя сестра Энни смотрела на тейтер тотс с подозрением. Она даже не притронулась к своей порции. А вот мой самый младший брат Роджер наворачивал за обе щеки, выглядя при этом совершенно счастливым. Но ему было всего три года – он еще не успел привить себе хороший вкус.

 

          В столовую вошла мама, держа в руке стопку оценочных таблиц. «Окей, каждый берет по карточке и карандашу». Из-за стола раздался слаженный стон. Мама села во главе и стала зачитывать нам анкету по пунктам, словно мы были судьями изысканного кулинарного шоу.

 

          «Понравилась ли вам консистенция?»

 

          Стив засунул в рот палец. «Кажется, я порезал губу».

 

          Мама проигнорировала его реплику и продолжила: «А как вам вкус? Линда, что скажешь?»

 

          Я закатила глаза так, как это умеют делать только тринадцатилетние девчонки, глубоко вздохнула и ответила: «На вкус как опилки».

 

          Мама бросила на меня взгляд, который, как я догадалась, означал «а ну-ка поумерь пыл, а не то…». Я была старшим ребенком, а значит, должна была служить для всех примером. Я угрюмо повозила свой тейтер тотс в лужице жира, скопившейся на дне тарелки. Даже если бы у меня был весь кетчуп мира, я все равно не смогла бы запихнуть в себя еще один кусочек этого картона.

 

          У мамы возникла гениальная идея подписать нашу семью на дегустацию продуктов. Компании-производители присылали нам бесплатные образцы, а мы в ответ должны были давать им обратную связь. Мама, отчаянно пытавшаяся прокормить семью из шести человек, решила, что это отличный способ немного сэкономить. Каждой семье назначалась отдельная линейка продукции. Вариантов было множество – от замороженных куриных наггетсов до замороженной пиццы. К несчастью, нам попались замороженные тейтер тотсы. Тейтер тотс на ужин в течение целого месяца… Этого хватило мне на всю жизнь.

 

          Во всем, что касалось экономии, моя мама была настоящим виртуозом. Если бы вырезание скидочных купонов было профессией, ей бы каждый месяц присуждали награду «Лучший работник». Бывало, она покупала у мясника целую корову, разделывала ее вместе с соседом, а потом забивала весь морозильник кусками мяса, как будто играя в какой-то жуткий тетрис. Одной коровы нам хватало на добрых полгода, после чего в нашем меню наконец-то появлялись другие опции.

 

          Уверена, мама очень переживала из-за финансов, потому что у папы никогда не было стабильной работы. Помню, все мое детство мы то пировали, то голодали. В хорошие годы у нас были лыжные абонементы. В плохие мы питались только макаронами Hamburger Helper. Если бы меня спросили, кем работал мой папа, я бы ответила, что он был интриганом. За 21 год он нашел 21 источник заработка. Его стол всегда был завален строительными сметами и расчетами по его последнему проекту. Большинство его идей оканчивались неудачей, но это его никогда не останавливало. Как-то раз он даже попробовал попытать счастья в трейдинге – в пятидесятых он торговал яйцами, отталкиваясь от лунных циклов. Ему так и не удалось на этом заработать, зато его библиотека пополнилась несколькими книгами по трейдингу.

 

          Однажды после ужина я, пытаясь избежать мытья посуды, улизнула в библиотеку. Я прошлась вдоль книжного шкафа, касаясь корешков книг... Мои пальцы оставляли в пыли легко различимый след. Я обратила внимание на название одной из книг: A Treasury of Wall Street Wisdom [Сокровищница мудрости Уолл-стрит]. Заинтересовавшись, я достала ее из шкафа и начала читать. Книга представляла собой сборник кратких изложений работ известных трейдеров и технических аналитиков, в число которых входили Доу, Ри, Ливермор, Ганн, Шабакер, Гартли и другие. На подробное описание метода каждого из мастеров отводилось по главе размером не больше десяти страниц. Передо мной как будто открылись врата рая, из которых выглядывали великие трейдеры прошлого: «Ты сможешь! Вперед, делай деньги!». Я нашла свой святой грааль.

 

          Меня привел в чувство крик Стива, который звал меня в гостиную. Это могло означать только одно: вечер игр. Одно мгновение – и мои глаза прищурились, а лицо посерьезнело. Каждый вечер после ужина мы всей семьей садились в круг, чтобы сразиться в какую-нибудь игру не на жизнь, а на смерть. Червы, скрэббл, парчис, сорри, властелин разума… Какой бы ни была игра, она всегда велась безжалостно и кровожадно. Сегодня был вечер скрэббла.

 

          Для клана Брэдфордов скрэббл был не игрой, а настоящим состязанием в смекалке и мастерстве, которое могло бы потягаться с Голодными играми. Скрэббл играл для нас роль дарвинизма, отсеивая слабых. Мы с мамой и Стивом заняли места вокруг игровой доски. Энни и Роджер наблюдали со стороны. Как ни больно это признавать, позже Роджер стал потрясающим игроком в скрэббл. Но на тот момент он скорее съел бы одну из фишек, чем составил сложное слово.

 

          Каждый вытянул из мешка по семь букв. Оценив свой набор, мама выложила на доске первое слово.

 

          «Prowl [рысканье], тринадцать очков. Стивен, ты записываешь?»

 

          «Да, мам».

 

          «Окей, теперь очередь Линды».

 

          Глядя на фишку «P», я поместила свое слово горизонтально под маминым. «Pa + Aqua, восемнадцать очков».

 

          Мама улыбнулась. «О, весьма неплохо, Линда! Какое умное слово, да еще и с буквой Q».

 

          Я приняла ее комплимент с царственной снисходительностью. Я была довольна своим ходом.

 

          Стив усмехнулся и выпятил грудь. «Вот как? А как вам такое – Za [сокращение от pizza]! Утроение, тридцать три очка».

 

          Я нахмурилась. «Стив, нет такого слова».

 

          «А вот и есть, Лин-дах!»

 

          Я подскочила от негодования. «Мааааам!»

 

          «А ну-ка успокоились! Пожалуйста. Ца – слово хитрое, но оно действительно есть. Сядьте, теперь мой ход».

 

          Все время, пока мама думала, Стив показывал мне язык.

 

          «О-хо-хо! Woodcut [гравюра на дереве], пятнадцать очков, покорнейше благодарю». Мама выложила woodcut вертикально под W своего первого слова, а потом приветственно помахала в сторону воображаемых аплодисментов.

 

          Я уставилась на свои фишки. У меня были следующие буквы: I, E, S, S, N, T и V. Мама предоставила идеальную возможность для того, чтобы выложить слово с утроением очков, и я понимала, что обязана ей воспользоваться, иначе это сделает Стив. Фишка V принесла бы мне целых четыре очка, значит, без нее было не обойтись. Я перебирала в уме варианты: vets [сокращение от ветеринары/ветераны], vents [вентиляционные отверстия], vests [жилеты]… И тут я увидела идеальный вариант. Я не могла поверить в свою удачу.

 

          «Invests [инвестирует]. Девять очков с утроением, плюс еще четырнадцать за woodcuts, плюс еще бонус ПЯТЬДЕСЯТ за использование всех семи фишек. Итого девяносто один. ХА! ПОЛУЧАЙ, СТИВ!»

 

          Вот так обычно и проходили наши игровые вечера. С годами мы стали вести себя цивилизованнее, но безжалостность никуда не делась.

 

          Когда я не играла в игры, я практиковалась в игре на пианино. Оно всегда служило для меня прекрасной отдушиной. Я начала заниматься в достаточно юном возрасте и с годами добилась неплохих успехов. Мне нравилось играть, потому что это всегда привлекало внимание окружающих. Тяжело выделиться в семье с четырьмя детьми. У мамы почти все время уходило на уход за моей сестрой, которая страдала от психического расстройства, и на моего самого младшего брата, который был тем еще засранцем. Так что в свои подростковые годы я, можно сказать, была сама по себе. Но когда я начинала играть, на меня всегда обращали внимание. Мне нравилось производить впечатление на окружающих, а когда кто-то делал мне комплимент, я начинала сиять от счастья. Меня учила выпускница Джульярдской школы, и я изо всех сил старалась ей угодить. Она была образцом совершенства: худая, элегантная, преисполненная достоинства – и настоящий мастер игры на пианино. Я испытывала к ней огромное уважение.

 

          Моя мама знала множество развлечений, не требовавших больших затрат. Например, мы часто ходили в походы по горным хребтам вдоль Западного побережья. Мы проводили в лесах целые недели, путешествуя с рюкзаками за плечами. Мама находила для нас наименее людные тропы и всегда старалась выжимать из нас максимум. «Давайте еще пару миль», потом «еще три подъема», потом «еще один, последний» и только потом мы наконец-то устраивали привал. Она старалась привить нам упорство и самостоятельность.

 

          Я окончила старшую школу в шестнадцатилетнем возрасте. Это означает, что я была достаточно умна, чтобы пропустить один учебный год, но мои социальные навыки оставляли желать лучшего. Я была умеренно девиантным подростком и не очень-то старалась поступить в университет. Единственным вузом, куда я подала заявку, был колледж Оксидентал. Я решила научиться писать музыку к фильмам. Я хотела стать следующим Джоном Уильямсом, плодовитым композитором американского кино. Я обожала писать музыку и была весьма неплоха в импровизации.

 

          На первом же месяце моего обучения в колледже у мамы с папой произошел тяжелый развод. Папа опустошил наш банковский счет и ушел с деньгами. Мы перестали с ним разговаривать. Поскольку стипендии у меня не было, мне пришлось искать работу, чтобы оплачивать вуз. Я находила то одну, то другую подработку, по максимуму используя отрезки свободного времени в течение дня. Летом и по выходным я работала бухгалтером в Los Angeles Times. Потом я стала обрабатывать гранты для лаборатории онкогенной вирусологии USC [Университет Южной Калифорнии], на этой работе я провела целых два года. По будням мне приходилось приходить к шести утра в кафетерий, где я подрабатывала на раздаче завтраков… А еще я давала уроки гитары, которыми оплачивала свои уроки фортепьяно, преподавала музыку в местной церкви, а в обеденное время подрабатывала в школьной администрации. Я либо работала, либо спала на уроках экономики, либо практиковалась в игре на пианино в унылом музыкальном классе. Бывало, я играла по шесть часов подряд. Игра была моим спасением от реального мира. Пока я играла, я была наедине с собой.

 

          Моя соседка по общежитию, первокурсница, была моей полной противоположностью. Она приехала из Чикаго. Ее родители владели четырьмя банками и ездили на Rolls-Royce. Ее звали Битси, и она водила Datsun 260Z. И, разумеется, у нее был пони. Моя соседка-второкурсница была из Беверли-Хиллз. Она водила Mercedes Benz с номерами EXPNSV [expensive, дорогой]. Днем она носила Gucci, а по ночам притворялась панк-рокершей.

 

          Меня никогда не беспокоило то, как тяжело мне приходится работать, чтобы сводить концы с концами. Я испытала гордость, когда на свои собственные средства купила себе первую машину. Это была старая и потрепанная Toyota Corona со сломанным багажником, который невозможно было открыть. Кондиционер тоже не работал, так что летом в ней был сущий ад.

 

          Для меня деньги – это средство. Деньги могут сделать возможным все, что угодно. За первый год учебы я скопила достаточно, чтобы съехать из кампуса. Я сняла верхний этаж дома. У меня был отдельный вход и собственный патио. Сидя в своем новом жилье, я удовольствием смаковала вкус самостоятельности.

 

          На последнем году обучения мне представился шанс попробовать себя в инвестировании. Анонимный спонсор создал в нашем колледже специальный фонд, чтобы у студентов была возможность познакомиться с реальным инвестированием. Был составлен инвестиционный совет, в который вошло двенадцать студентов. Мы собирались раз в неделю, чтобы обсудить текущую рыночную ситуацию. Я думала, что годы различных подработок дали мне достаточно опыта для принятия хороших инвестиционных решений, но в действительности я совершенно не разбиралась в рынках. Хорошо, что в совет вошел студент, отец которого был крупнейшим специалистом Американской фондовой биржи. Этот студент знал об инвестировании больше, чем мы все, вместе взятые. Он принял бразды правления в свои руки спокойно и со скромностью.

 

          Рынки в тот период были слабыми. Великая рецессия 1979 года усугубилась из-за нефтяного эмбарго, а процентные ставки пробили потолок. Главными темами для обсуждения тогда были нефтепроводы и то, какой у тебя автомобильный номер – четный или нечетный. В тот год инвестирование было малоприятным занятием, но нам все же удавалось держать головы выше воды. Участие в инвестиционном фонде имени Чарльза Блита было моим единственным рыночным опытом, но я все же надеялась, что это поможет мне получить серьезную работу в Сан-Франциско. Может, мой отец и покинул меня на первом году колледжа, но я была намерена показать ему, что я в нем не нуждаюсь. Я решила, что обязательно добьюсь успеха и заработаю кучу денег… Отчасти – просто назло.

 

          Хотя мне не удалось добиться успеха на Тихоокеанской бирже, это была лишь первая глава моей книги. Буквально.

Изменено 28 июля, 2021 пользователем ju.vskv

[88]

Примечания переводчика

 

 

Тейтер тотс - это что-то вроде американских драников. Тейтер - сокращение от "potato", tot - "малыш". Это одновременно и зарегистрированная торговая марка, и имя нарицательное, как памперсы или ксерокс. Готовятся они так: из тертого картофеля, муки и приправ формируются небольшие цилиндрики, которые потом жарятся во фритюре. Кстати, у этого блюда тоже есть любопытная рыночная история. Оно было изобретено в 1953 году американской компанией Ore-Ida, которая специализировалась на производстве замороженных полуфабрикатов. Основатели компании пытались придумать, как можно выгодно использовать картофельные обрезки. Они добавили муку и приправы, прокрутили массу через мясорубку с крупной сеткой и порезали получившиеся колбаски на отдельные маленькие кусочки. Продукт получился таким дешевым, что его никто не покупал - воспринимаемая ценность была слишком мала. Тогда компания повысила цену, и спрос сразу вырос. Сейчас в США съедается по тридцать две тонны тейтер тотс в год.

 

 

"В хорошие годы у нас были лыжные абонементы. В плохие мы питались только макаронами Hamburger Helper". Hamburger Helper - бренд дешевых макарон со специями, которые принято готовить с молоком и тушенкой. 

 

Я нахмурилась. «Стив, нет такого слова».

«А вот и есть, Лин-дах!»

Я подскочила от негодования. «Мааааам!»

 

Возможно, вам доводилось слышать в американских фильмах ироничное восклицание "Duh":

Оно используется американцами в ситуациях, когда они хотят намекнуть на тупость собеседника, или когда собеседник говорит какие-то очевидные вещи. Слово начало набирать популярность в 1963, но примеры его употребления можно найти даже в литературе 1800-х годов. Есть три теории его возникновения. Во-первых, "duh" - это просто передразнивание речи умственно отсталого человека. Во-вторых, "duh" - это исковерканное произношение "the", которое используется необразованными эмигрантами. Третья версия самая интересная. "Duh" звучит как русское "да". Согласно одной из теорий, в период Холодной войны в Америке начали передразнивать "тупых русских", отвечая "да" на какие-то совершенно очевидные вещи. Впрочем, как все было на самом деле, наверное, не знает никто. 

 

"Я хотела стать следующим Джоном Уильямсом, плодовитым композитором американского кино". Джон Уильямс - один из самых успешных кинокомпозиторов в истории, автор саундтреков к фильмам "Один дома", "Инопланетянин", "Индиана Джонс", "Звездные войны", "Гарри Поттер" и другим. 

 

"Ее звали Битси, и она водила Datsun 260Z".

Datsun 260Z:

[Дервиш]

 

Спойлер

5 часов назад, 88 сказал:

Есть три теории его возникновения. Во-первых, "duh" - это просто передразнивание речи умственно отсталого человека. Во-вторых, "duh" - ...
Третья версия самая интересная. "Duh" звучит как русское "да". Согласно одной из теорий, в период Холодной войны в Америке начали передразнивать "тупых русских", отвечая "да" на какие-то совершенно очевидные вещи.

я русский, у меня 4-ая теория. "duh" - любимое слово одного из главных героев мультсериала «Симпсоны», Гомера. Когда мои дети (тоже русские) были привязаны к мамкиной сиське и ещё не выпорхнули из родительского гнезда - это был наш самый любимый семейный мультсериал, никогда не опаздывали. Собирались все вместе чтоб поуссываться над тупыми американцами. Гомер - типичный образчик амеров, британцев и многих других великих расс, возглавляющих этот рейтинг с большим отрывом от наших СССРовских соотечественников по холодной войне!
Кстати, с как ни старался, у меня не получается пронанс "duh" по-симпсонски.

 

О деле: сколько глав будет у книги переведено) 

 

Изменено 24 июля, 2021 пользователем Дервиш

[pavlus777]

 

Я тоже думаю что Симпсоны - первоисточник)

[88]

5 часов назад, pavlus777 сказал:

Я тоже думаю что Симпсоны - первоисточник)

В Симпсонах D'oh. Duh - это другое) 

 

5 часов назад, Дервиш сказал:

О деле: сколько глав будет у книги переведено) 

Надеюсь, что все 46 + эпилог) 

[88]

5

ЗЕМЛЯ ЧИЗСТЕЙКОВ

 

          Я отправилась в Нью-Йорк, чтобы наконец-то встретиться с Моррисом. При этом я не имела ни малейшего представления о том, чего мне ожидать. За полтора года нашей совместной работы образ Морриса в моем сознании сроднился с бежевой телефонной трубкой на длинном спиральном проводе. Как выяснилось, Моррис был обаятельно грубым мужчиной с косматой бородой, глубоко посаженными карими глазами и густой, давно не стриженой копной волнистых волос. Он носил шорты-бермуды цвета хаки и топсайдеры Sperry, а его лицо украшала неизменная широкая ухмылка. Стены его кабинета были увешаны досками для виндсерфинга и фотографиями того, как он в одиночку ходит под парусом своей шестидесятифутовой яхты… Также на стене красовалось эргономичное сидение для унитаза его собственного изобретения и сразу несколько дипломов: архитектура, инженерное дело и гарвардская степень MBA. Вишенкой на торте стал тот факт, что он водил красный Porsche. Я порадовалась тому, что мы встретились с ним только сейчас. Обычно мы с Моррисом днями напролет орали друг на друга по телефону. Личное знакомство сильно бы это усложнило. Забегая вперед, скажу, что в итоге у нас с Моррисом сложилась крепкая и долгая дружба. Когда я зарегистрировалась в качестве консультанта по товарным опционам, он стал одним из моих первых инвесторов.

 

          Я потратила еще один день, чтобы слетать в Филадельфию и встретиться с другим трейдером Морриса, который уже два года работал на него на Филадельфийской фондовой бирже (PHLX). Мы с ним хорошенько перемыли Моррису косточки. Мое первое впечатление о Филадельфии: компактный, хорошо спланированный город, каждая подворотня которого воняет мусором и мочой. Куда ни глянь, повсюду кирпичная кладка, разруха и чизстейки. На тот момент город еще не прошел через реновацию.

 

          Большинство трейдеров PHLX были ирландского, итальянского или еврейского происхождения. Девчонок-серфингисток из Калифорнии здесь был явный недостаток. Все женщины-клерки, работавшие на бирже, были итальянками. Их разукрашенные косметикой лица обрамляли пышные черные волосы, а их длинные острые красные ногти громко клацали по клавишам, когда они заполняли ордера. Во время перерыва они неизменно выходили на улицу, чтобы покурить. Сигареты, свисавшие с их пухлых губ, дымили так, что вход на биржу как будто затягивало туманом. Филадельфийская фондовая биржа была полной противоположностью Тихоокеанской. Я чувствовала себя Алисой, угодившей в Зазеркалье.

 

          Трейдер Морриса в тот день оказался занят, так что встреча не состоялась. Я провела день, сидя наверху, в офисе своей клиринговой фирмы First Options of Chicago. Пока я убивала время, я встретила другого трейдера, с которым познакомилась еще в Сан-Франциско.

 

          «Ты когда-нибудь думала о переезде на Восточное побережье?»

 

          «Даже не знаю... Я всю жизнь прожила в Калифорнии».

 

          «Что ж, если ты настроена серьезно, об этом стоит задуматься. На филадельфийской бирже гораздо больше экшена, чем в Сан-Франциско. Трейдер должен следовать за объемами». Смачно откусив кусок яблока, он подмигнул мне и вышел из комнаты. В тот самый момент я приняла решение о переезде. Я не видела в этом серьезных трудностей, ведь я уже успела завести здесь несколько знакомств. И я действительно хотела стать великим трейдером.

 

          Все только диву даются, как я согласилась променять штат пляжей и солнечного света на город, известный своей унылой погодой и обилием ветхих складских построек. Но с Калифорнией у меня были связаны только плохие воспоминания. На самом деле я уже давно была готова к смене декораций. Я вернулась домой и начала паковать вещи для переезда в Филадельфию. В мой последний вечер дома мы с мамой отправились в бар, чтобы послушать музыку. В углу зала висела небольшая табличка «Гадание по руке, $5». Я стояла на распутье и остро нуждалась в ответах. Что это все значит? Правильный ли я сделала выбор? Меня не волновало, что именно ждет меня в будущем, но если бы я увидела добрый знак, говорящий о том, что все будет хорошо, я испытала бы огромное облегчение.

 

Филадельфия… Я иду

 

          Типичный образ ясновидящей – разодетая в тряпье женщина с длинными кудрявыми седыми волосами, которая пристально пялится в свой хрустальный шар. Это был не мой случай. Моего провидца звали Ланс, и он был блистателен. Ланс выглядел так, как будто он направлялся на нелегальную рейв-вечеринку, проходящую за городом на каком-нибудь складе. Взяв мою ладонь в свои руки, он зашепелявил:

 

          «О-о-о да, крашотка! В твоей шижни вот-вот нащнетшя новая глава. Тебя шдет огромная уш-пеш-ношть».

 

          Я бросила на него озадаченный взгляд. «Огромная что?»

 

          «Ушпешношть, шладкая! Ты будешь уш-пеш-на!»

 

          Ланс отчаянно пытался донести до меня свою мысль. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он сказал. «А! Успешна! Меня ждет успех!»

 

          «Тощно!»

 

          Гей-экстрасенс сказал мне, что меня ждет успех, причем огромный. И я ему поверила.

Изменено 21 августа, 2021 пользователем 88

[88]

6

УРОКИ ИЗ ФИЛЛИ

 

          Я переехала в свою новую квартиру в Филадельфии. Это был скромный кирпичный лофт, в котором едва хватало места для меня и моей соседки. Моим единственным вкладом в интерьер стал футон, который служил мне то диваном, то постелью. Я распаковала свой чемодан, под завязку набитый элементами моей персональной униформы: рубашками J.Crew, жилетами Eddie Bauer и крепкими туфлями Rockport. Я придерживалась классического стиля, но на первое место всегда ставила комфорт и эффективность. Я не планировала участвовать в конкурсах красоты.

 

          У Морриса уже был трейдер в Филадельфии и второй пока не требовался, так что мне пришлось искать нового спонсора. Я дала объявление, оформив его в стиле раздела «Знакомства»:

 

          «Ищу финансирование! Опрятная трейдер-блондинка с короткой стрижкой «под Твигги». Не теряюсь в агрессивной толпе, сильные голосовые связки, быстро считаю в уме. Уже успела один раз разориться – обещаю не повторять».

 

          Меня решилась поддержать группа из трех спонсоров. Это оказалось интересным – как выяснилось позже, у каждого члена группы был совершенно особенный стиль трейдинга. Во главе банды стоял молчун Джерри, настоящий мастер игры в бридж. Он занимался не только трейдингом, но и физикой. У него была внешность типичного ученого: румяный, с неловко зачесанными кудрявыми волосами, в очках с темной оправой… Я многому научилась, просто наблюдая за ним. Джерри стал моим безмолвным наставником. У него было множество ритуалов, связанных с трейдингом, и он всегда придерживался строгого распорядка. Я благодарна, что получила от него этот опыт – если бы не он, я бы, наверное, не протянула на рынках так долго. 

 

          Джерри служил примером для всех нас. За два часа до открытия рынка он уже был на бирже – сидел в офисе клиринговой фирмы, полностью сосредоточенный на подготовке. Он выглядел как монах, медитирующий на рынки. Его взгляд всегда был направлен куда-то вдаль, словно он видел какой-то иной мир, лежащий далеко отсюда… Джерри обладал сверхъестественной способностью думать на три хода дальше всех остальных. Его ежедневный ритуал подготовки к торговле отнимал массу времени, но он того стоил.

 

          Эпоха электронного трейдинга еще не наступила, так что нам приходилось передавать свои ордера по акциям клеркам, стоящим у стен биржевого зала, которые в свою очередь передавали их по телефонной линии брокерам на биржах NYSE и AMEX. Мы, опционные трейдеры, были обязаны принимать участие в потоке ордеров и принимать противоположную сторону сделок, которые нам приносили местные брокеры. Чтобы не потерять на этом деньги, нам приходилось регулярно бегать к краям биржевого зала и хеджироваться на рынке акций. Но у Джерри была особая система. Прогнозируя активность на день, он заполнял свои тикеты по акциям заранее. Это позволяло ему не покидать яму в течение дня. Его риск упустить прибыль был минимален.

 

          Джерри всегда уходил с биржи последним. По вечерам он занимался тем, что прочесывал книги ордеров разных акций. В те времена они представляли собой совершенно реальные книги, хранившиеся в биржевых залах. Любой желающий мог изучить их и выяснить, на каких уровнях «припаркованы» отложенные ордера. Джерри искал дешево оцененные «крошечные» опционы, которые никто не покупал, потому что это было просто невыгодно. «Крошечные» опционы могли принести всего лишь 1/16 пункта прибыли. Стоит отметить, что минимальный шаг цены на акциях тогда составлял не пенни, а 1/8 пункта. Джерри занимался этим не потому, что какие-то «крошечные» опционы могли внезапно подорожать. Как он мне объяснил, когда какие-то акции резко оживают из-за слухов, эти дешево оцененные проигрышные опционы могут быть использованы для безопасной продажи высоко оцененных «толстых» опционов. Получается, они представляли собой что-то вроде страховых полисов.

 

          Трейдера делает успешным то, сколько времени он тратит на подготовку вне торговых часов.

 

          Нэйт, партнер Джерри, был его полной противоположностью. Он был невысок ростом и очень болтлив – настоящая душа компании! Он постоянно делился со мной еврейскими мудростями: «Покупай по оптовым ценам, продавай по розничным. А если покупатель так и не нашелся – снижай цену и выставляй товар за дверь». Для него не было разницы, чем торговать: опционами на бирже или чемоданами в магазине. Как-то раз мы поднялись с ним к компьютеру Quotron, стоявшему на верхнем этаже, чтобы понаблюдать за котировками S&P, и он рассказал мне о психологических уровнях. Он размещал отложенные ордера на один-два тика выше и на один-два тика ниже крупных круглых чисел. Минимальный шаг цены на S&P тогда составлял 5 центов. Позиция размером в один полный контракт имела риск в $500 за пункт. Если S&P торговался на 520.45, он ставил на 520.05 отложенный ордер на покупку, а на 520.95 – отложенный ордер на продажу. Так я впервые узнала о том, что для получения наилучшего исполнения можно использовать психологию толпы.

 

          Мудрость от Нэйта: к ведению бизнеса нужно относиться прагматично. Отбрось эмоции и делай то, что должен.

 

          Мои спонсоры любили читать мне нудные лекции. Как-то раз одним субботним утром Джерри и Нэйт попросили меня прийти в офис клиринговой фирмы. Это был дурной знак. В начале той недели мне уже пришлось выслушать от них лекцию об опасности завышения размеров позиции по одной опционной серии [опционы одного класса, например, все опционы «пут» на данную ценную бумагу с одинаковыми ценами и сроками].

 

          Трейдеры, торгующие в одной яме, обязательно будут иметь одинаковые позиции – этого просто не избежать. Причем поток ордеров на рынке опционов обычно движется в каком-то определенном направлении, чего не скажешь о фьючерсных рынках. Когда какой-нибудь клиент давал своему брокеру приказ продать опционную надбавку против его долгосрочной позиции по акциям, именно нам приходилось занимать противоположную сторону его сделки. Но удерживать крупную позицию на покупку было опасно, ведь продать ее было просто некому – другим трейдерам ямы тоже не терпелось избавиться от своих покупок. Выход был только один: хеджироваться, продавая акции против своей позиции на покупку колл-опционов. Вот и выходило, что для успешной торговли опционами нужно было стать еще и специалистом по торговле акциями. Только хеджирование позволяло компенсировать «разрушение временем» [постепенное уменьшение стоимости опциона с течением времени]. Так что… Либо ты учился торговать акции, либо вешал себе петлю.

 

          Джерри и Нэйт изучили все без исключения ордера, которые были проторгованы в моей яме в пятницу. Они хотели знать, почему я не поучаствовала в определенных транзакциях, чтобы снизить размер своей позиции. Я была в уборной? Нет, не прокатит. «Я решила, что не стоит тратить силы на участие в мелких транзакциях». Джерри выглядел разочарованным. Хотя он был немногословен, я всегда понимала, когда он расстраивался – он плотно сжимал губы, а между бровей у него появлялась морщинка. Он вздохнул и сказал: «Войти в рынок – это не проблема. Проблема – выйти, когда тебе это нужно».

 

          Этот урок стал одним из самых важных в моей карьере. На протяжении последующих трех десятилетий я не раз сталкивалась с этой проблемой, причем на самых разных рынках.

 

          Никогда не доводи свою позицию до таких размеров, которые не позволят тебе выйти, когда это потребуется.

 

          Ликвидность – одна из фундаментальных основ трейдинга. Трейдеры думают, что смысл этой игры – найти правильные условия для входа в рынок. Но войти в рынок можно почти всегда. Главное – убедиться, что у тебя есть выход. Не стоит держать свою сделку до последнего максимума, потом что на нем можно застрять. Оставьте последние 5% движения кому-нибудь другому. Стоит рынку развернуться, и ликвидность сразу же испарится. Вам нужны покупатели, которым вы могли бы продать свою позицию. Поверьте, вы не хотите быть тем человеком, который продает куклы Beanie Babies в 2018 году.

 

          Исчезновение ликвидности погубило множество далеко не глупых трейдеров. Один из самых известных примеров – Long-Term Capital Management. Так назывался хедж-фонд, в совете директоров которого были два известных экономиста – лауреаты Нобелевской премии. В LTCM торговали арбитражные стратегии, используя огромное кредитное плечо. Когда в 1998 году Россия объявила о дефолте по основным видам государственных ценных бумаг, LTCM оказался в сложном положении. Фонду не удалось снизить размер своих арбитражных позиций, потому что в рынке просто не нашлось достаточно покупателей. Ситуация усугубилась настолько, что в дело вмешался Федрезерв. Была организована финансовая помощь, но средства инвесторов было уже не спасти. Им пришлось наблюдать, как капитал фонда падает с $4,7 миллиардов до $400 миллионов.

 

***

 

          Я была маркет-мейкером на акциях под названием Amerada Hess. Гендиректор компании, Леон Хесс, постоянно находился на грани смерти. Плюс еще регулярные слухи о том, что кто-то подстрелил президента Рейгана… Все это вызывало на акциях краткосрочные вспышки активности, на которых спекулянты часто перегибали палку. Нередко бывало, что оптимистично настроенная толпа бросалась скупать опционы сразу же после открытия биржи, даже не интересуясь ценами. На открытии энтузиазм толпы всегда был максимальным, и это подталкивало цену выше справедливой. Мы называли этот период «раздуванием на открытии». Один специалист из моей ямы любил улыбаться и приговаривать: «Когда начнут передавать поднос, не стесняйся, угощайся печеньками». Печеньками он называл прибыли, которые мы получали благодаря тем ритейл-клиентам, которые перегибали палку, заходя в своих позициях на покупку слишком далеко.

 

          Поднос с печеньками передают не каждый день, так что если трейдинг идет хорошо – не останавливайся. Не прекращай торговлю только потому, что тебе удалось заработать какую-то определенную сумму. Кроме того, трейдер должен знать, когда нужно «подналечь, повысить риски и пустить в ход весь боекомплект». Большую часть времени рынок дает нам весьма скромные возможности для заработка. Но нужно поддерживать торговую активность даже в периоды затишья. Продолжайте торговать, но с низкими рисками. Торгуя мелкими позициями, трейдер получает от рынка ценную информацию. Насколько сильно нисходящее движение? Где рынок нащупает поддержку? Какой будет реакция – сильной или слабой? Каковы объемы, каков общий интерес рынка? Но в те редкие моменты, когда открывается окно возможностей, нужно быть готовым к агрессивной торговле.

 

          Как правило, большинство трейдеров считают, что мани-менеджмент – это в первую очередь стоп-лоссы и сопровождение сделок. Но в этом уравнении есть еще одна важная составляющая – умение вовремя пойти ва-банк, задействовать более крупное кредитное плечо и выжать из своей позиции максимум. Нагрузить лодку. Подобные возможности обычно сопровождаются ростом объемов и волатильности. Нет смысла активно торговать медленный рынок. Позвольте ему сначала раскрыть свои карты и прийти в движение. А потом… Если вам повезет ухватить тигра за хвост, выжмите из этого шанса максимум. Вот где делаются настоящие деньги! Все, что нам нужно – всего лишь несколько отличных дней в месяц. Так что… «Когда до тебя дойдет поднос, не стесняйся, угощайся печеньками».

 

          Когда рынок дает тебе возможность, используй ее.  

 

          На Филадельфийской фондовой бирже все прекрасно ладили. В обеденный перерыв кто-нибудь обычно приносил свежий выпуск New York Times, и мы разгадывали сегодняшний кроссворд. Я, правда, в этом никогда не блистала, чего не скажешь об остальных трейдерах. Я без конца поражалась тому, как богат их словарный запас, ведь по большей части я слышала от них только слово из четырех букв.

 

          Одним из главных отличий Западного побережья от Восточного были розыгрыши. Любители подшутить приклеивали к пиджакам других трейдеров бумажные хвосты, сделанные из тикетов ордеров. Зазевавшимся трейдерам белили туфли детской присыпкой. Телефонную трубку клерка смазывали вазелином... В периоды низких объемов трейдеры начинали скучать, и в ход шли любые средства.

 

          Расскажу вам историю о гигантском летающем таракане. Пожалуй, это было худшее зрелище, увиденное мной на бирже. Наша рабочая среда была далеко не самой чистой – время от времени у нас под ногами действительно сновали эти ползучие твари. Одним скучным утром трейдер по имени Майк поймал таракана в банку и объявил, что клерку по имени Гарри будет слабо его съесть. Гарри оценивающе взглянул на насекомое и сказал: «Да нет, не слабо. Сделай хорошую ставку – и я его съем». Заскучавшие было трейдеры повскакивали на ноги – наконец-то что-то интересное, на что можно поставить! В толпе начали передавать шляпу, в которую собирали мелкие купюры. В основе всеобщего ажиотажа лежала жуткая смесь из любопытства и отвращения. Майк забрал шляпу и произвел подсчет. «$900! Гарри, этого хватит?» Гарри взглянул на деньги, взял у Майка банку… И громко захрустел тараканом. Толпа взревела. Пара трейдеров сложились пополам – казалось, их вот-вот вырвет. Сквозь шум толпы я услышала крик Майка: «Лучшей ставки я сегодня уже не сделаю! Я домой!».

 

          С другой стороны, когда на рынках происходили крупные движения, страсти накалялись. Штрафы за плохое поведение никак не помогали. Когда на одну и ту же сделку претендовали сразу два трейдера, дело часто оканчивалось конфликтом.

 

          «Fuck you», – говорил трейдер, упустивший сделку.

          «No, fuck you, mother fucker», – отвечал ему победивший трейдер-задира.

          «No. Fuck you!»

 

          Один трейдер хватал другого за галстук и тянул вверх, как будто пытаясь его вздернуть. По толпе прокатывался раздраженный вздох-стон – опять драма... Пожилой трейдер с морщинистым лицом, стоявший за несколько рядов от драчунов, вздыхал и звал служащего.  

 

          Торговля прекращалась – толпа ждала, пока служащий спускался в яму и разнимал драчунов. Служащие были у нас кем-то вроде хоккейных судей. Их работа заключалась не в том, чтобы предотвращать драки, а в том, чтобы удерживать подсечки и игру высоко поднятой клюшкой на минимальном уровне.

 

          Слово на букву F использовалось всеми трейдерами, причем в миллионе разных контекстов. Для многих оно было настоящим словом-паразитом, как «ну» или «типа». Другие ругательства на бирже не приветствовались, но «fuck» считался частью лингва франка.

 

          Биржевые трейдеры вообще были интересной породой. Например, сильнее всего об убытках ныли те, кто больше всего зарабатывал. По их словам можно было подумать, что они каждый день теряют целое состояние. Прибыльные трейдеры как будто соревновались – кто получил больше плохих исполнений? Кто больше всего потерял на опционном разрушении временем, пока был в отпуске? Упоминание прибыльных сделок было негласным табу. Когда трейдер делал хорошие деньги, он сохранял идеальное покерное лицо. Прибыльные сделки упоминались только теми трейдерами, у которых их почти не было. Когда им удавалось получить хотя бы одну, они трезвонили об этом на весь мир, чтобы самоутвердиться. Я по сей день с большим скепсисом отношусь ко всем, кто хвастается своими прибылями и удачными сделками.

 

          Одним из лучших брокеров биржи был высоченный парень, которого все знали под сомнительным прозвищем Богси. Хотя он часто наживался на трейдерах, его все равно любили. Однажды он пришел к нам в яму совершенно убитый. Его челюсть болталась в районе пола, а лицо было бело, как мел. «Народ… Эм-м… М-м…». Неловкая пауза. «Я совершил ошибку. Можете выпустить меня из рынка?» Упс. Богси случайно продал 15 трейдерам позицию на 500 опционных контрактов. Это была крупная сделка – и очень дорогая ошибка. Если брокер ошибается, он обязан лично компенсировать клиенту его убыток. Брокер берет на себя все риски и не получает никаких прибылей, только комиссию за исполнение сделки. Трейдеры ямы уже успели захеджировать сделку позициями по акциям, так что исправить ошибку было не так-то просто. Один трейдер, известный своей несерьезностью, повернулся и смерил Богси внимательным взглядом. «А ну-ка полай, как пес». Толпа обернулась и согласно закивала. Богси никогда бы не согласился на такое унижение – он был из тех, кто любит тыкать своими победами в лицо проигравшим. Его лицо перекосилось, с брови упала тяжелая капля пота... Он стрельнул глазами сначала влево, потом вправо... Выхода не было. Он сделал глубокий вдох, а потом испустил протяжный, медленный, басовитый «ГААААААААААВ». Трейдеры выпустили его из рынка, хотя, уверена, это дорого им обошлось. Но возможность услышать, как Богси испускает огромный «гав», того стоила.

 

          Юмор позволяет сохранить приподнятое настроение даже тогда, когда баланс вашего счета идет вниз.

 

          Биржа PHLX тоже внесла свой вклад в мое образование в области выбросов. Выброс – это событие, выходящее за пределы наших нормальных ожиданий, в общем, какой-то совершеннейший сюрприз. Если говорить статистически, выброс – это точка данных, лежащая за пределами ожидаемого диапазона значений. Выбросы – это «маловероятные события», которые Нассим Талеб окрестил черными лебедями.

 

          Есть одна хорошая цитата из фильма «Парни и куколки». «Однажды ты встретишь в своих странствиях человека, который покажет тебе совершенно новую, запечатанную колоду карт. Он предложит тебе пари, что с первой попытки достанет из колоды валета пик и при этом пустит тебе в ухо струю сидра. Но, сынок, от этого пари нужно отказаться, это ясно как то, что ты сейчас стоишь предо мной. Потому что в итоге твое ухо окажется полно сидра».

 

          В восьмидесятых существовала одна арбитражная стратегия, про которую можно было с чистым сердцем сказать «это слишком хорошо, чтобы быть правдой». Она называлась «коробка». Смысл заключался в том, что трейдер одновременно покупал и колл-спред, и соответствующий медвежий спред. Или продавал оба спреда, если его интересовала «коробка» на продажу. Эта стратегия хорошо работала в период высоких процентных ставок – каждая «коробка» приносила трейдеру как минимум текущую процентную ставку. Этот подход считался настолько безрисковым, насколько это вообще возможно в трейдинге.

 

          Я знала нескольких трейдеров, которые успешно зарабатывали себе на жизнь, перепродавая «коробки» с прибылью всего в одну восьмую пункта. Однажды цена на «коробки» Conoco по 5 пунктов выросла до 5,25. Это были легкие деньги. На следующий день их покупали уже по 5,75. Возбужденные трейдеры, не веря в свой успех, кричали «Продано!». Они-то рассчитывали продать свои «коробки» по 5. Трейдеры набрали максимальные позиции... Но на следующий день покупатели вернулись обратно, предлагая за «коробки» уже 7,5! Это совершенно противоречило математике опционного арбитража. Один мой знакомый трейдер продал все свои коробки, когда цена на них дошла до 9. А несколько дней спустя произошло двухэтапное поглощение Conoco. Большая часть компании была приобретена за наличку, но во второй сделке в ход пошли «никчемные» пут-опционы [«никчемные» акции – обыкновенные акции или конвертируемые в обыкновенные акции финансовые инструменты, выпущенные компанией, имеющей низкую или отрицательную чистую стоимость капитала в результате чрезмерных заимствований для выкупа компании или рекапитализации]. Коробки, которые на экспирации стоили бы 5 пунктов, подскочили в цене до 12. Это разорило немало трейдеров – чтобы зафиксировать свои позиции на продажу, им пришлось покупать по неадекватно высоким ценам.

 

          Математика, лежащая в основе этой стратегии, была проста, но в ней не учитывалось всей информации. Количественные трейдеры, переоценивающие силу математики и свой уровень компетентности в ней, регулярно разоряются.

 

          Эти двухуровневые сделки были новшеством. Поглощение компании происходило в два этапа: сначала покупатель приобретал контрольный пакет акций по завышенным ценам, а потом скупал остаток по низким. Среди трейдеров никто не догадался подумать «вне коробки» – буквально.

 

          Безрискового арбитража не бывает. Прямолинейное мышление зачастую приводит прямиком в ловушку.

 

          Эта история послужила для меня ярким напоминанием о том, как сильно теория отличается от практики.

 

          У биржевой торговли в начале восьмидесятых был один неоспоримый плюс – трейдинговое образование приобреталось в мгновение ока. Ты очень быстро начинал понимать, кому удастся выжить, а кому – нет. Трейдеры, которые смогли продержаться в этом бизнесе хотя бы три года, вероятно, справятся и дальше. Других же отсеет вращающаяся дверь дарвинизма. Мне очень повезло, что у меня была возможность наблюдать за теми, кто выжил, и перенимать их опыт.

 

          Я многому научилась, наблюдая за одним умелым трейдером по имени Джефф Ясс. Когда Джефф входил в комнату, все чувствовали его подавляющее присутствие. Он был высок, суров и почти пугающе умен. Джефф был чрезвычайно успешным трейдером и умелым игроком в покер. Ходил слух, что в конце каждого торгового дня он запоминает цены закрытия ста разных акций. Однажды у меня появилась возможность понаблюдать за его работой в период подскочившей торговой активности. Подразумеваемая волатильность (составляющая надбавки) опционов начала расти. С ней росла и толпа в яме – беженцы стягивались на экшен. Воздух как будто загустел, а уровень шума повысился на несколько децибел. Джефф продавал опционы вместе с другими трейдерами. Исторический диапазон подразумеваемой волатильности равнялся 18-24. Толпа продавала, потому что подразумеваемая волатильность выросла до 24. На следующий день она подскочила до 26. Спустившись в яму, Джефф начал агрессивно покупать. Это показалось мне совершенно нелогичным, ведь еще вчера он продавал, когда «вол» была 24! А теперь он покупал, платя надбавку в 26. Теоретически подразумеваемая волатильность была переоценена. Только несколько лет спустя я поняла, почему Джефф тогда начал покупать. Если у нас есть устоявшийся диапазон цены или какого-то другого параметра, совершенно естественно покупать на его нижней границе и продавать на верхней. «Покупай по оптовым ценам, продавай по розничным». Но если параметр вдруг пробивает границу исторического диапазона, как правило, это происходит неспроста, а по какой-то весомой причине. Рынок делится с нами ценной информацией.

 

          Большинство людей не умеют правильно интерпретировать информацию, полученную от рынка. Нельзя забывать: нет ничего важнее спроса и предложения. Ваши позиции должны быть направлены в ту же сторону, что и дисбаланс спроса и предложения… Особенно в том случае, если рынок выходит за пределы своего исторического диапазона. То же самое случилось и в истории с «коробками». Покупатели платили гораздо больше справедливой цены. И на это была причина, просто трейдеры ее пока не знали. Нам всегда гораздо комфортнее придерживаться того, что кажется нам логичным, и не признавать движения цены, которые выглядят иррациональными.

 

          Аберрации – это отклонения от нормы. Поскольку аберрации появляются в нестандартных ситуациях, большинство людей считают, что их можно не учитывать или даже игнорировать. И в определенных случаях это действительно так. Взять к примеру чернобыльский взрыв 1986 года, который привел к появлению огромных гэпов на рынках сельскохозяйственного сектора. Это отразилось на результатах многих системных стратегий. Но это было событие-выброс, которое вызвало ценовой шок один-единственный раз и больше никогда не повторялось.

 

          Однако есть тип аберраций, который отражает изменения во взаимоотношениях, и умные трейдеры умеют его использовать. Например, в 1999 году коэффициент цена/чистая прибыль у многих технологических компаний был завышен. Значение этого параметра вышло далеко за пределы исторических норм. Но эти компании не были переоценены – растущий тренд коэффициента цена/чистая прибыль лишь отражал их будущий успех. Вскоре их акции начали расти по параболе. Этот рост продолжался целых полтора года.

 

          Другой пример – падение доходности десятилетних казначейских облигаций ниже отметки в 3%. Подобного не случалось на протяжении предыдущих 60 лет. Большинство трейдеров, торговавших тогда на бирже, ни разу в жизни не сталкивались ни с чем подобным. Многие решили, что пробой исторического минимума – это аберрация. Правительственный долг рос, и казалось, что это – хорошая возможность для того, чтобы войти по облигациям в продажи. Но их доходность упала еще ниже, а потом застопорилась на низком уровне на целых 9 лет. Медведи, продавшие облигации, испытали немалое разочарование. Причина произошедшего стала известна только потом.

 

          Если выходят какие-то положительные новости, а рынок начинает падать, это тоже можно интерпретировать как аберрацию. Но когда поведение отклоняется от ожидаемого, на это стоит обратить внимание. Вероятно, рынок пытается сообщить вам какую-то важную информацию. Может, дело в том, что на рынке просто не осталось покупателей. А может, есть какая-то причина, из-за которой рынок решил проигнорировать положительную новость.

 

          Торгуй в направлении аберрации. Цена никогда не слишком высока, чтобы закупиться, и никогда не слишком мала, чтобы продать.

Изменено 7 августа, 2021 пользователем ju.vskv

[Pavel888]

1 час назад, 88 сказал:

«$900! Гарри, этого хватит?»

по нынешним ценам это, наверно, 2К, если не больше.

за такую сумму вполне можно было таракана съесть. я б тоже не отказался

[88]

Примечания переводчика

 

Чизстейк - филадельфийский сэндвич с мелко порезанным бифштексом и расплавленным сыром.

 

"Опрятная трейдер-блондинка с короткой стрижкой «под Твигги»". Твигги ("тоненькая, хрупкая") - псевдоним британской модели, актрисы и певицы Лесли Лоусон, запустившей в шестидесятых-семидесятых моду на короткие женские стрижки.

 

"Поверьте, вы не хотите быть тем человеком, который продает куклы Beanie Babies в 2018 году". Beanie Babies - линейка плюшевых игрушек, придуманная американским бизнесменом Тай Уорнером. Их отличительна особенность - они набиты не обычным мягким наполнителем, а пластиковыми гранулами. Волна популярности захлестнула их в 1995 году - их называют "первой интернет-сенсацией". Некоторые люди всерьез считали их инвестиционным инструментом: на пике популярности куклы Beanie Babies перепродавались на eBay с десятикратной наценкой. 

 

"Другие ругательства на бирже не приветствовались, но «fuck» считался частью лингва франка."  Лингва франка (итал. lingua franca «франкский язык») — язык или диалект, систематически используемый для коммуникации между людьми, родными языками которых являются другие. Проще говоря, международная речь, которую понимают все. 

 

"Одним из лучших брокеров биржи был высоченный парень, которого все знали под сомнительным прозвищем Богси". Bogsy - глагол, который можно перевести как "зачурить", то есть забить что-то - "чур я еду на переднем месте". Должно быть, человек, которому дали на бирже такое прозвище, не стеснялся идти по головам и утаскивать у трейдеров прибыли из-под носа. 

 

"Среди трейдеров никто не догадался подумать «вне коробки» – буквально". "Think outside the box" - устойчивое выражение, которое можно перевести как "мысли нестандартно". Считая "коробки" безрисковым инструментом, трейдеры мыслили ограниченно. 

[88]

7

ТЕЛЕФОННЫЙ НОМЕР БОГА

 

          Я обожала торговать фьючерсы на S&P. На краю ям стояли компьютеры Quotron, так что трейдеры могли поглядывать на котировки других рынков, не отвлекаясь при этом от своих. На каждом аппарате была кнопка «Fast Quote», нажатие которой обновляло значение индикатора Ticks. Ticks показывал, вверх или вниз идут акции биржи NYSE. В начале восьмидесятых, когда я только пришла в трейдинг, индикатор обновлялся всего 2-3 раза в минуту. Теперь же у меня была возможность запрашивать обновление каждые несколько секунд. Когда падающий рынок входил в состояние перепроданности, я щелкала клавишей, как заведенная. Как только я замечала, что индикатор пошел вверх, я сразу же покупала контракты S&P «по рынку». Обычно мне удавалось урвать несколько пунктов прибыли. Минимальный шаг цены на акциях в те времена составлял 1/8 пункта. Чтобы S&P подскочил на несколько пунктов, было достаточно, чтобы хотя бы небольшой процент акций индекса вырос на 1 тик.

 

          Кроме того, я научилась торговать опционы на индекс OEX, наблюдая за еще одним умелым трейдером, Роном. Рон был из тех людей, про которых думаешь: должно быть, у этого парня есть телефонный номер Бога. Его навыки чтения ленты были совершенно феноменальными. Любопытно, но он предпочитал торговать только сделки на продажу. Я видела, как он в течение десяти лет торговал продажи на затяжном бычьем тренде… И делал на этом хорошие деньги. Его секрет был в том, что он подходил к своим входам очень избирательно и никогда не спорил с лентой, если она показывала наличие импульса.

 

          При торговле опционами на OEX приходилось тщательно подгонять тайминг своих входов и выходов. Рон открывал позицию еще до того, как цена разворачивалась, и закрывал ее до завершения свинга. Когда свинг заканчивался, рынок менял направление и опционные маркет-мейкеры «склонялись» на другую сторону, из-за чего входы становились дороже на лишнюю 1/8, и vig получался слишком высоким. Vig – сокращение от «vigorish», этим термином обозначают спред плюс комиссии.

 

          Рон любил продавать на утренних ралли. Он внимательно следил за восходящим движением, терпеливо ожидая его окончания. Дождавшись, он входил в продажи, которые нередко удерживал до самого вечера. При этом он всегда использовал защитный стоп-ордер.

 

          «Как далеко нужно ставить стоп?» – как-то раз спросила я Рона.

 

          «А сколько денег ты готова потерять?» – ответил он вопросом на вопрос.

 

          Никогда не рискуй тем, что ты не готов потерять. Это кажется очевидным! Но трейдеры умеют удивлять. Не существует каких-то волшебных уровней, идеально подходящих для выставления стопов. Ответ Рона может показаться слишком простым. Он действительно прост, но при этом практичен. На мой взгляд, этот вариант подходит дискреционным трейдерам лучше всего.

 

          А еще мне довелось немного поработать маркет-мейкером на рынке индексных опционов Вэлью Лайн. OEX состоял из 100 акций, Вэлью Лайн же насчитывал в себе целых 1 700. К тому же вес акций в нем рассчитывался иначе. OEX был одним из самых популярных инструментов Чикагской опционной биржи, так что можете представить, как мы были воодушевлены, когда узнали, что наша Филадельфийская фондовая биржа получила одобрение на торговлю опционами на Вэлью Лайн. К тому моменту я уже достаточно давно торговала опционы на OEX и фьючерсы на S&P. Я любила читать их ленты и открывать на них дискреционные внутридневные сделки. Мне не терпелось поторговать индексными опционами и на нашей бирже. Как вскоре выяснилось, опционы на Вэлью Лайн вели себя совершенно не так, как опционы на OEX – в этом мне пришлось убедиться на собственном горьком опыте...

 

          В тот день колл-опционы торговались на отметке около 50 центов. До закрытия торгов оставалась одна минута, и казалось, что на экспирации они окажутся бесполезными. Цена на индекс была на целый пункт ниже, чем цена страйк [цена, по которой владелец опциона может купить или продать ценную бумагу или другой актив, лежащий в основе опционного контракта]. Но прямо перед закрытием в рынок поступил крупный ордер на покупку двух тысяч опционов. Мы были обязаны его исполнить – это была наша работа. Я вошла в продажи вместе с другими трейдерами, подумав: «Ничего страшного, рынок все равно уже закрылся». Торги по биржевому индексу действительно прекратились, но вот опционы на него продолжали торговаться… И торговались еще целых 15 минут. Я с ужасом смотрела на их цену – она все росла, росла и росла… В итоге она поднялась на ЦЕЛЫХ ПЯТЬ ПУНКТОВ! Опционы, проданные мной по 50 центов, к моменту экспирации выросли в цене до $4.50. АУЧ. Всего за несколько минут моя сделка на продажу 100 опционов принесла мне убыток в $40 000, и я ничего не могла с этим поделать. Причем сделка была проведена на моем собственном счете, а не на заемных средствах клиринговой фирмы. Двойной «ауч».

 

          Характер движения Вэлью Лайн объяснялся тем, что все 1 700 мелких акций, лежащих в основе индекса, имели в нем равный вес. Для проведения манипуляции нужно было всего лишь открыть сонаправленные позиции размером в 100 акций каждая на нескольких сотнях акций индекса. Если бы вам удалось сдвинуть на 1/8 пункта хотя бы некоторые из них, это неплохо подтолкнуло бы цену на индекс. После закрытия торгов по индексу происходило финальное фиксирование цены, которое называлось «утеканием» на экспирации. Некоторое время спустя органы регулирования изменили время экспирации разных продуктов, сделав этот тип манипулирования невозможным. Но я все же успела потерять на этом немного крови…

 

          Когда со мной происходили подобные события, моей первой реакцией всегда было отрицание. Я просто не могла поверить в случившееся. Я стояла в своей яме после закрытия – рот нараспашку, челюсть до пола... Что тут поделаешь? Ущерб был необратим. Обычно я буквально закрывала глаза на полученный убыток. Если бы не это, я впала бы в депрессию и не смогла бы на следующий день вернуться на биржу. Так что я уходила в работу с головой, полностью сосредотачивая на ней все свое внимание.

 

          Я отважилась взглянуть на убыток только несколько дней спустя. Найдя укромное место, я открыла стейтмент… И вздохнула с облегчением: я уже выбралась из просадки. Это небольшое приключение обошлось мне в три дня усердного труда.

 

          Все уроки усваиваются на горьком опыте.

 

          Однажды на выходных мои родители уехали за город, оставив меня приглядывать за сестрой и братьями. Мне тогда было четырнадцать. Чтобы мы не нашли на свои головы никаких приключений, родители составили для нас длинный список домашних дел. Мы жили на угловом участке, который был с трех сторон окружен дорогами. За главной улицей начинался каньон Арройо Секо – настоящий рай для детей, где мы строили домики на деревьях, вешали тарзанки и ловили головастиков.

 

          Мама любила и умела выращивать розы. Самые красивые из них она срезала и расставляла в вазах по всему дому. Но для меня розы были самым ненавистным растением: нас с братом постоянно заставляли ползать между колючих кустов, пропалывая сорняки и собирая срезанные ветви.

 

          В тот раз родители дали нам задание прополоть плющ, который покрывал наш дом с трех сторон – как раз работа на два дня… Также в списке дел был сбор бесчисленного множества кустовых обрезков и ветвей ядовитого олеандра. Кроме того, нужно было привести в порядок лозу, которая росла по шпалере вдоль стены дома. На этот раз я стала королевой обрезки. День был солнечным – типичная погода для Лос-Анджелеса – так что я работала босиком и в бикини. В подростковые годы я никогда не упускала шанса обновить свой загар.

 

          У меня никак не получалось дотянуться до верха шпалеры, а идти в гараж за стремянкой мне было лень. Не задумываясь, я встала сначала на садовое кресло, а потом на столик, чтобы срезать своим смертельным оружием верхушку лозы. Столик был сделан из закаленного стекла – в Южной Калифорнии семидесятых годов такие были на пике популярности. БАМ! Грохот бьющегося стекла эхом разнесся по окрестностям.

 

          «Стиииииииииииив!» Я сидела на бетонном полу нашего патио – практически голая, в куче осколков – и старалась не двигаться. Брат работал на дальнем конце участка, так что докричаться до него получилось не сразу. «Беги за доктором Маттиасом». Это был наш сосед – декан медфака Университета Южной Калифорнии. Да, перебор! Но он был единственным человеком в округе, у которого была машина, если, конечно, не считать наших родителей, укативших за город. Он бережно поднял меня на руки и отвез в больницу. Рану на ладони пришлось зашивать. Как сказали врачи, еще полдюйма и оказалась бы задета крупная артерия. Единственное, что я запомнила – это чувство ошеломления… И удивления – почему я так сглупила, почему встала прямо на середину стеклянного столика?..

 

          Неудачные сделки вызывали у меня ощущение дежавю, заставлявшее меня вспомнить тот далекий день, когда я сидела на полу нашего патио… Ошеломленная, окруженная разбитым стеклом и гадающая: «Как же так вышло?».

 

***

 

          Сервис SMR (Security Market Research) каждое субботнее утро поставлял нам свежие графики акций и фьючерсов. Меня интересовал один паттерн – дивергенция на осцилляторе, формирующаяся в определенный временной период. Этот паттерн принес мне на акциях немало прибылей. К качеству формации я подходила строго: меня интересовали только те дивергенции, которые формировались на пиках или впадинах, между которыми было от 8 до 12 баров, не больше и не меньше. Кто-то однажды сказал мне, что длина рыночного цикла составляет 21 день, а наилучшие дивергенции формируются на отрезке, равном половине этого периода. Когда я получала свой паттерн, я покупала колл или пут-спреды. Из рынка я выходила 3-4 дня спустя, дождавшись реакции.

 

          Однажды этот паттерн появился на рынке палладия. Опыт торговли палладием у меня был нулевой. Поразмыслив, я попросила Рика, нашего клерка, который отправлял фьючерсные ордера на другие биржи, купить с моего торгового счета десять контрактов на палладий. При этом внутри у меня звучал такой диалог: «Эй, ты любишь банджи-джампинг? Хмм, никогда не пробовала. Так давай попробуем!»

 

          Моя неукротимая любовь к новым впечатлением часто приводила к серьезным проблемам.

 

          Ночью вышли негативные новости по каталитическим конвертерам, и на следующее утро на рынке палладия случилось лимитное движение вниз. «Лимитное движение вниз» – это когда цена падает за один день на предельно допустимое значение, установленное биржей. Когда это происходит, торговля по инструменту прекращается до следующего дня. Это была моя первая сделка по палладию… И почему я только решила совершить прыжок именно в тот день, а не в следующий!

 

          Лимитное движение вниз – большая проблема для трейдеров, у которых открыта сделка на покупку. Продать позицию просто некому, более того, на следующий день цена обычно продолжает идти вниз. Когда я решалась поторговать новый рынок или новую систему, я в 99% случаев получала убыток. Никакая подготовка не сравнится с реальным жизненным опытом. В истории с палладием мне с трудом удалось захеджироваться на рынке реального товара – конечно, за немалую цену.

 

          Войти в рынок – не проблема. Проблема – выйти, когда тебе это нужно. «При необходимости повторить».

 

          Восьмидесятые были удивительным временем: бесконечные слухи, поглощения, Pac Man и Game Boy… Но несмотря на впечатляющее количество невероятных событий, новости всегда оказывались не в мою пользу. Рынок сделал мне подарок лишь на двенадцатый год моего трейдинга. Я по-прежнему продолжала отслеживать графики SMR (кроме палладия – его я исключила из своих списков навсегда). В июне 1993 года на рынке соевых бобов появилась моя любимая дивергенция осциллятора 3/10 на покупку. Никто не предупредил меня, что сою в конце июня не покупают. Близость сбора урожаев оказывает на цену серьезное давление, из-за чего в июне наблюдается сезонный тренд вниз. Кроме того, я даже не подозревала, каким плохим тогда был фундамент – я во всем этом просто не разбиралась... Я купила колл-спред, потом обычные колл-опционы, а потом еще и фьючерсы. Это была моя версия техасского хеджирования – покупки «в поле», покупки на фьючерсном рынке.

 

          Через несколько дней начались нешуточные ливни, которые вызвали разлив реки Миссисипи. Сплавить урожай вниз по течению, где его ожидали покупатели, оказалось невозможным. Товар был отправлен на экспорт. В низовьях Миссисипи предложение на рынке сои отсутствовало как таковое, из-за чего цена несколько дней подряд шла вверх лимитными движениями. Это была чистая удача. Впервые в жизни я оказалась на правильной стороне выброса. Жестокий и непредсказуемый мир трейдинга в кои-то веки преподнес мне счастливую случайность – крупную прибыль, полученную благодаря ужасному разливу реки Миссисипи! К тому времени я успела отторговать целые сотни акций, но при этом я ни разу не оказывалась на правильной стороне поглощения или дарения. Но эта удача по сое… Я словно дернула за рычаг игрового автомата, и на меня посыпались деньги – так быстро, что я даже не успевала их собирать! Ка-чинг!

 

          Это заставило меня задуматься о том, что в трейдинге мозги играют не такую уж большую роль. Когда трейдер слишком много думает, это только все портит. Суть трейдинга в другом – нужно поставить себя в такую позицию, в которой тебе время от времени будет крупно везти.

 

          Главное – оставаться в игре.

 

Июль 1993 года, график соевых бобов, дивергенция на покупку по осциллятору 3/10.

Изменено 12 августа, 2021 пользователем ju.vskv

[nois]

конвертировал в FB2

 

Линда Рашке_Сардины для трейдинга.fb2

Изменено 10 августа, 2021 пользователем nois

[88]

8

ТРЕЙДЕР С ВЕРХНЕГО ЭТАЖА

 

          В моем списке ценностей независимость всегда занимала первое место. Вероятно, именно поэтому я испытывала сложности с любыми отношениями, кроме деловых и платонических. Ни один парень не захочет встречаться с девушкой, которая в нем не нуждается. На это способны только по-настоящему сильные люди. А вот помочь младшей сестренке хочет каждый! Никакого эмоционального багажа, никаких осложнений. Идеально.

 

          Тем не менее, рано или поздно я все-таки вышла замуж. Моим суженым стал один из трейдеров биржи – большой любитель розыгрышей, организатор лиг фэнтези-футбола и верный товарищ для каждого. Он завоевал популярность среди коллег благодаря своему потрясающему умению рассказывать истории – по большей части либо о спорте, либо о его юношеских годах, которые он провел, играя за Yankees в малой бейсбольной лиге на позиции питчера. Со временем мне удалось войти в компанию его друзей, что мне очень польстило.

 

          Поженившись, мы купили старенький дом у озера на юге Джерси. Дорога до станции шла через кукурузные поля, утыканные старыми коровниками. Я задумалась – интересно, сколько бы стоило содержать в одном из них лошадь? Не может быть, чтобы дорого! 1986 стал для меня прекрасным годом. Я заработала достаточно, чтобы вернуть своей клиринговой фирме долг за сделку по City Service, и теперь наконец-то могла заняться самостоятельной торговлей. С моих плеч рухнул груз весом в десять тонн, и я решила отметить это покупкой лошади. Все свое детство я мечтала о пони… Но я росла в Лос-Анджелесе – лошади там находились где-то на границе между единорогами из сказок и старыми клячами из летних лагерей. Мальчишкам давали горные велосипеды, а девочек катали на крылатых лошадях.

 

          Судьба распорядилась так, что на первом же «тест-драйве» со мной случился несчастный случай – у лошади во рту лопнули удила. Представьте, что вы мчитесь по гоночному треку на Ferrari, и тут у вас вдруг отказывают тормоза… Я почувствовала примерно то же. Идиллическая картина дикой природы заповедника, по которому я скакала галопом, вдруг сменилась на стерильные голубые занавески приемных покоев скорой помощи, а бодрый перестук копыт потонул в криках мальчика, страдающего от ожогов, которые он получил, играя со спичками… Мои приглушенные стоны, вызванные болью в сломанных ребрах и проколотом легком, привлекали меньше внимания, так что я просто лежала, ожидая своей очереди.

 

          Для моего добродушного мужа это событие стало своеобразным краш-курсом в мою жизнь. Он, как и я, торговал на PHLX, но впервые мы встретились с ним в Сан-Франциско.

 

          «Привет».

          «Здравствуй».

          «Как дела?»

          «Хорошо, а у тебя?»

          «Хорошо, хорошо».

          «Ну, здорово поболтали! Пока!»

 

          Так прошла наша первая с ним беседа. Он тоже переехал в Филадельфию из солнечной Калифорнии – еще одна необъяснимая миграция. В мой первый день торговли на PHLX парни из его ямы оценивали меня, поднимая карточки с очками, как спортивные судьи. Конечно, узнала я об этом только несколько лет спустя. Когда мы поженились, я оставила для торговли на бирже свой старый позывной – Брэдфорд, мое второе имя, а он сменил свой на мою фамилию Рашке. Если бы мы поступили иначе, это еще больше запутало бы всех.

 

          До этого момента мой муж почти не замечал моих отлучек в сельскую местность для поездок верхом. Но, определенно, этот инцидент заставил его обратить внимание на мое нестандартное увлечение.

 

          Муж: «Что?.. Моя жена в неотложке? Я думал, она уехала кататься верхом».

          Муж: «В каком, вы сказали, она госпитале?»

          Муж: «Вы серьезно? Это не шутка?»

          Муж: «Ясно. Но я смогу приехать только после закрытия рынков».

 

          Никакая доза морфия не могла помочь маленькому бедолаге. Он продолжал кричать. Я закрыла глаза, задумавшись о том, что эту кассету не отмотать обратно. Временами я гадаю: будь у меня возможность переиграть один день своей жизни, какой бы я выбрала? Может, я сохранила бы карту «бесплатно освободитесь из тюрьмы» до дня с катастрофическим убытком? Или приберегла бы ее на случай серьезной травмы? Или, может, воспользовалась бы ей ради кого-то другого? Я решила, что не стала бы тратить ее на этот несчастный случай.

 

          Когда мой муж в тот день покидал биржу, за его спиной уже начали расползаться слухи: «Ты слышал? Она упала с лошади!».

 

          При падении я вывихнула правое плечо, так что торговля в биржевом зале стала на какое-то время для меня недоступна. Совершенно нелепая ситуация! Стоило только женщине-трейдеру добиться успеха – и она сразу же потеряла возможность торговать… Потому что вместо Porsche решила купить себе лошадь… С которой сразу же упала.

 

          Я начала торговать с верхнего этажа. И решила, что теперь я должна купить лошадь во что бы то ни стало. В жизни не испытывала такой целеустремленности!

 

          Два месяца спустя, когда землю покрыл слой снега толщиной в целый фут, я уже скакала на чистокровной верховой лошади-трехлетке. «Да, она выглядит достаточно спокойной. Беру». Кто в своем уме запрыгивает на незнакомую скаковую лошадь в феврале? Да еще и с одной рукой на перевязи?.. Я всегда придерживалась подхода «сначала прыгай, потом смотри». Позже меня это еще не раз укусило за задницу.

 

          Как оказалось, необходимость покинуть биржевой зал была не проклятием, а благословением. Благодаря этому я адаптировалась к торговле с «верхнего этажа» из офиса своей клиринговой фирмы. Несколько лет спустя наступила эпоха электронного трейдинга, и на смену биржевым залам пришли экраны компьютеров. Трейдеры, которые всю жизнь торговали в ямах, не смогли к этому адаптироваться.

 

          Торговля с верхнего этажа выглядела так. Я целыми днями торчала в офисе клиринговой фирмы, прилипнув к висевшему в углу экрану компьютера Quotron, который транслировал котировки 300 разных акций. Графиков у нас тогда еще не было – я рисовала их больной рукой, как курица лапой. Главным для меня был линейный внутридневной график S&P, который я дополняла значениями внутрирыночных индикаторов. На это уходила масса времени, но это оказалось просто прекрасным упражнением! Благодаря ему я научилась составлять в уме «дорожные карты» рынков, отслеживая одну только ленту котировок. Каждые пять минут я записывала цены S&P и облигаций, значения индикаторов Ticks и Trim (индекс Армса), разницу между количеством растущих и падающих акций (ширина рынка) и QCHA (невзвешенный средний процентный рост акций NYSE). Все это в совокупности с моим линейным графиком позволяло мне ежедневно ухватывать с рынка по 2-3 ценовых свинга. Я рекомендую это упражнение всем трейдерам – на мой взгляд, оно помогает значительно улучшить свое чувство рынка.

 

          А еще я торговала облигации – в основном по утрам, когда выходили экономические данные. В восьмидесятых входы против движений, спровоцированных новостями, чаще приносили прибыль, чем убыток. Но с годами рынки эволюционировали, их эффективность возросла, так что теперь к торговле новостных шпилек нужно подходить гораздо более избирательно.

 

          У торговли с верхнего этажа был один огромный плюс – у меня была возможность слушать отчеты об исполнении ордеров, которые объявлялись через динамик, стоявший в офисе. «Трейдер X, вы успешно продали 10 контрактов на облигации по цене XYZ». Конечно, я не могла знать, вошел трейдер в продажи или просто закрыл свою позицию на покупку. Но я многому научилась, просто наблюдая за таймингом ордеров, которые исполнялись на экстремуме свинга – в тот самый момент, когда цена делает паузу, а потом уходит в противоположном направлении.

 

          Летом 1987 года рынки вошли в «ползучий» режим. Индекс Dow наконец-то вынес уровень 2400 и начал медленно расти. Низковолатильный тренд – худшая среда для торговли, потому что трейдерам постоянно кажется, что рынок наконец-то сформировал «пик» и пора продавать. При медленном росте сигналов на покупку не формируется. Более того, рынок никогда не заходит в зону сильной перепроданности, так что серьезных нисходящих движений тоже не происходит. Низковолатильный рост цены обычно является признаком суперсильного тренда. Как правило, я стараюсь избегать таких рынков. Неопытных трейдеров часто нервирует недостаток откатов и торговых возможностей, и они обычно начинают лезть против ралли – с плачевным исходом… Последние 10% восходящего движения цена нередко проходит по параболе, потому что в рынок начинает набиваться толпа, боящаяся упустить прибыль. Рано или поздно покупки достигают своей кульминации, и рынок сильным движением выбивает из сделок тех, кто поспешил со входом в продажи. Мне не хотелось торговать в этой среде, так что я взяла двухмесячный отпуск и сосредоточилась на занятиях верховой ездой.

 

          Я прекрасно провела время. Это был лучший год моей жизни. Я вышла замуж, купила дом и лошадь, вернула все долги, а мой трейдинг шел в гору. Я начала проходить обучение у берейтора. У меня была чистокровная верховая лошадь-трехлетка. Она должна была стать скаковой, но ей не удалось пройти отбор. Мы не ведали, что творили – ни она, ни я… Когда я жила в Лос-Анджелесе, я не знала ни одного человека, у которого была бы лошадь.

 

          Я скакала галопом по кукурузным полям, стискивая в пальцах шелковистую черную гриву. Вечерний ветер холодил мою шею. Все мысли о трейдинге канули в небытие. Воздух наполнял лишь стук копыт, стук наших сердец и тяжелое дыхание лошади.

         

          Приближались сумерки. Я поторопила свою лошадь, надеясь успеть объехать холмы еще дважды. Я начала ненавидеть закаты.

 

Гордо позирую со своей костлявой трехлеткой – отбракованной скаковой лошадью

 

          Мой разум был совершенно чист, если не считать надежды, что моя лошадь не споткнется, потому что скорость была головокружительной. Пока я росла в Лос-Анджелесе, я представить не могла, что однажды буду скакать по полям Нью-Джерси на своей собственной лошади.

 

          Наивность может открыть перед вами впечатляющие перспективы. Наивные люди просто не понимают, что некоторые вещи невозможны.

Изменено 21 августа, 2021 пользователем 88

[88]

9

УПС!

 

          Я поглядывала на рынок, так что сентябрьское падение не пропустила. Но я даже не догадывалась, что ожидало нас впереди. На рынке воцарилась атмосфера неопределенности. Каждое утро я звонила на биржу из амбара, чтобы узнать последние новости.

 

          Однажды мне позвонил муж. «Тебе стоит вернуться домой. Рынок сформировал гэп вниз, причем крупный».

          «Насколько крупный?»

          «Я не знаю, что происходит, но тебе надо вернуться домой как можно скорее».

 

          От амбара до дома было 15 минут езды – это при условии, что дорога окажется пустой и я превышу скорость…

 

          К тому моменту рынок вырос с начала года на целых 44%. Все, кто хотел войти в покупки, уже это сделали, так что весь последний месяц цена демонстрировала признаки слабости, характерные для состояния перекупленности. В прошлом году в индустрии появилась новая практика – страхование портфелей. Так называлась стратегия динамического хеджирования, суть которой заключалась в продаже фьючерсов по мере падения цены. Это позволяло захеджировать инвестиционный портфель от убытков – разумеется, в теории. На практике же страхование портфелей создавало «петлю положительной обратной связи», которая продавливала цены еще ниже, что приводило к новым продажам фьючерсов, и так далее… Нельзя сказать, что именно это стало причиной пожара, но это, определенно, подлило масла в огонь.

 

          Трейдеры слетаются на волатильность, как мотыльки на искусственный свет. Я помчалась домой, где стояла моя торговая установка: экран Quotron и телефонная линия. Закрытие пятницы получилось достаточно слабым. Я ожидала, что утром в понедельник произойдет небольшой всплеск ликвидности – наверняка найдутся трейдеры, не ответившие на маржин-колл, которым придется ликвидировать свои позиции. После этого цена должна была откатить обратно вверх. Вместо этого я увидела, что S&P обрушился на целых 20 фигур. Весь рост, проделанный рынком за год… Прошло всего несколько часов – и его не стало. «Покупай по оптовым ценам, продавай по розничным», так? Вот только это движение явно выходило за границы нормального…

 

          Я уже несколько недель терпеливо ждала падения, которое дало бы мне возможность войти в покупки. Выждав еще несколько часов, я начала покупать. Вскоре я тоже лишилась всех прибылей, сделанных за год. За какие-то жалкие пять часов я слила все, что заработала за последние пять месяцев. Я смотрела на цены – и не верила своим глазам. Акции Salomon Brothers, которые я обычно торговала, раньше всегда держались в диапазоне 34-38. Теперь же они продавались по 21... Ох! Все это было невероятно даже по меркам безумного мира трейдинга. Казалось, что на рынок рухнула бомба. Мне вспомнились все жуткие истории, что я слышала про обвал 1929 года. Цены на акции тогда упали до бросовых.

 

          S&P закрылся с огромным минусом. Прямо перед окончанием торгов я открыла дополнительные позиции на покупку… Повод был тот же – значительное удешевление биржевого индекса. Трейдеры, счета которых ушли в минус, на закрытии были вынуждены ликвидировать свои позиции, что оказало на рынок дополнительное давление. Цена на фьючерсы упала еще ниже.

 

          Никто не знал масштабов проблемы. В те времена еще не существовало ни интернета, ни твиттера. Конечно, у нас было телевидение, но для того, чтобы выпустить репортаж, требовалось время. Биржевой зал бурлил слухами.

 

          Я не стала смотреть на свой убыток. Я знала, что если я это сделаю, то не смогу завтра нормально функционировать. Усреднение убытков – худшая стратегия из всех возможных, особенно если у трейдера есть в этом успешный опыт... Но в этот раз оно сошло мне с рук: во вторник цена на фьючерсы открылась с гэпом вверх и выросла за день на 25 пунктов. Мой депозит рухнул на $500 000 и восстановился обратно менее чем за 18 часов.

 

          Следующий день вошел в историю. Все разговоры начиналась одинаково…

 

«Есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать?»

 

          Крупный трейдер, известный тем, что продавал надбавки (плохой подход, когда рынок двигается по-крупному), заглянул в клиринговую фирму – на нем была хоккейная маска… Когда он выглянул из-за угла, в офисе воцарилась тишина.

 

          «Ооохх».

          «Аххх».

          «Вы видели Мэнни?» Мэнни потерял в тот день $40 миллионов. Я слышала, он больше никогда не торговал. 

 

          Убыток First Options, моей клиринговой фирмы, составил $112 миллионов. Это означало, что капиталам всех трейдеров, торговавших через нее, пришел конец – в том числе и моему… Счета членов биржи не были защищены SIPC (в отличие от инвесторских счетов в банках). А я хранила на торговом счете все свои прибыли… Это была плохая новость. Но была и хорошая: чуть менее года назад фирма First Options была выкуплена банком Continental Illinois, так что все убытки легли на его плечи. Если бы не это, я лишилась бы всех своих капиталов за одну ночь.

 

          Тот день вошел в историю как «Черный понедельник» – обвал 1987 года.

 

Смотрите сами. MSFT упал за один день на 28%.

 

          Я была молода и полна сил, но, что важнее, на тот момент я торговала всего семь лет, так что была все еще зелена и не побита жизнью. Происходящее казалось мне захватывающим приключением. Все мои фильмы заканчивались хэппи-эндом. Это событие стало для меня всего лишь очередной экшен-сценой, в которой я успешно избежала опасности, устроив побег на дилижансе. Я еще не стала циником – я все еще была идеалисткой… Блистательный ясновидец предсказал мне, что я добьюсь успеха, и я по-прежнему в это верила.

 

          На заре концепта поведенческих финансов было проведено одно любопытное исследование, темой которого стало изучение характера ценовых движений. В нем было задействовано несколько групп испытуемых, среди которых не было трейдеров. Вначале цена всегда росла. Она поднималась до тех пор, пока в покупки не становились все испытуемые. Когда же в рынке не оставалось тех, кто мог бы купить, цена, лишенная поддержки, обваливалась вниз.

 

          Это и по сей день остается главной причиной ценовых обвалов. Иногда покупать просто некому.

Изменено 21 августа, 2021 пользователем 88

[88]

10

INSIGHT

 

          В начале 1987 года я обустроила себе домашний офис. Зачем каждое утро тратить целый час на дорогу до Филадельфии, если можно торговать из дома? Жалкие $1200 в месяц на аренду Quotron плюс единовременный платеж размером в $1000 за проведение специальной линии передачи данных… И готово! В восьмидесятых торговля обходилась гораздо дороже, в том числе и в плане комиссий. Большинство современных трейдеров даже не догадываются, как им повезло.

 

          Обвал привел к любопытному явлению: после того, как пыль улеглась, отношения между трейдерами значительно потеплели.

 

          «Ты живой?»

          «Ага, еще трепыхаюсь».

 

          «Ну как, ты выжил?»

          «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее!»

 

          Я по-прежнему оставалась членом биржи. Время от времени я ездила в Филадельфию, чтобы поторговать из офиса своей клиринговой фирмы. Мне хотелось быть на виду, чтобы все знали, что мне тоже удалось выжить.

 

          Однажды в офис клиринговой фирмы заявился парень по имени Барри. Он рассказал нам о своей удивительной программе, которая называлась «Insight». Ранее партнер Барри создал софт под названием Window on Wall Street, который транслировал тикеры и котировки, но Insight был на голову выше – это была одна из первых программ для графического анализа, разработанная для домашних персональных компьютеров. А еще это был первый софт, в котором можно было настроить фильтрацию акций! Insight был написан на языке Pascal под операционную систему DOS. Он отличался быстродействием и обладал удобным интерфейсом. Новые рубежи, открывшиеся для нас после появления персональных компьютеров, будоражили воображение.

 

          Я вошла в число первых покупателей программы Insight. Для работы с ней я использовала компьютер 386 PC. Ценовые данные транслировались посредством FM-волн на специальную приставку-приемник Signal box. Вычислительные мощности в те времена были невелики – обычный смартфон выпуска 2018 года примерно в 1500 раз быстрее… А еще мне приходилось ежедневно выключать компьютер незадолго до полуночи, какое-то время ждать, а потом запускать его снова. Это было необходимо, чтобы ценовые данные двух разных дней не слились воедино. Каждый раз, когда я уезжала в какое-нибудь путешествие, мне приходилось просить об этом соседа – он заходил, выключал компьютер, а на следующее утро включал его. Это было намного проще, чем, например, приглядывать за собакой, но вот просить об этом мне было гораздо более неловко. Техобслуживание по сей день остается важным аспектом этого бизнеса – и моим наименее любимым.

 

          Пока я работала на Quotron, мне приходилось доплачивать за графики $200 в месяц. Причем там были доступны только пятнадцатиминутные оранжевые бары – и ни одного индикатора… Но в софте Insight была возможность настраивать цвет баров (!), а еще там было множество встроенных индикаторов. Я почувствовала себя ребенком, которого привели в магазин сладостей. На протяжении трех последующих месяцев я стабильно теряла деньги, пытаясь разобраться во всех этих волнистых линиях... Мне крупно повезло, что моему мужу нравилось готовить и ходить за покупками. В противном случае мы, наверное, умерли бы от голода.

 

          Я поделилась своими переживаниями с другом из биржевого зала. Пожаловалась ему, что моя стратегия не работает – квартал у меня выдался просто ужасный… На что он ответил, что потерял за этот срок в десять раз больше. Вот уж точно – все познается в сравнении! Я почувствовала себя гораздо лучше. Мои приятели-трейдеры совершали те же ошибки, что и я, и ничего – они болтали со мной по телефону, как будто ничего не произошло. Даже небольшое уныние – это повод завязать с кем-нибудь беседу. Может, с товарищем-трейдером, а может, просто с соседом или с продавцом в супермаркете... Доказано, что общение положительно влияет на биохимию мозга и снижает уровень гормонов стресса.

 

          В Insight был причудливый индикатор под названием Cyclic, который представлял собой более быструю и чувствительную версию стохастика. Стохастик – это индикатор импульса, который измеряет перекупленность и перепроданность. Кроме того, по нему можно отслеживать дивергенции импульса. Это – хороший инструмент технического анализа, облегчающий распознавание паттернов. На самом деле индикатор Cyclic был создан по ошибке: разработчик пытался написать стохастик, но опечатался. Я решила разобраться в работе этих двух индикаторов, потому что мне нравился осциллятор, который я использовала с графиками SMR, но мне надоело рассчитывать и размечать его вручную.

 

          Первый стохастический осциллятор, известный как %K и %D, был популяризован в середине восьмидесятых серией статей за авторством Джорджа Лейна. Индикатор был разработан в 1954-1957 годах группой из семи трейдеров Чикагской торговой палаты, в число которых входил и сам Джордж. Они работали на износ, торгуя в течение дня и занимаясь исследованиями по ночам. Им пришлось вручную протестировать более 60 версий индикатора, и в конечном итоге они выбрали только одну. Ей было суждено стать одним из самых популярных инструментов технического анализа. Этот индикатор относится к категории «осцилляторы импульса». Принцип, лежащий в основе осцилляторов – «цена следует за импульсом». В условиях тренда импульс достигает своего экстремума задолго до того, как это делает цена.

 

          Мне удалось разобраться, как вывести значение индикатора Cyclic рядом с котировочной ценой каждого рынка. Я дополнила это значениями чистого изменения цены – и у меня пропала необходимость отслеживать графики! За годы работы в биржевом зале я привыкла наблюдать за доской котировок. Это – самый быстрый способ отслеживать сразу множество рынков. А чистое изменение цены я использовала для чтения ленты.

 

          Мне потребовалось еще два года, чтобы разобраться, как запрограммировать осциллятор, который я целых десять лет размечала на графиках SMR вручную. Этот индикатор показывал отмасштабированную разницу между простыми скользящими средними с периодами 3 и 10. На получившуюся линию накладывалась еще одна скользящая средняя с периодом 16. Осциллятор 3/10 очень похож на медленный стохастик с %K = 7 и %D = 12. Оба индикатора хорошо подчеркивают свинги и графические формации, что облегчает процесс распознавания паттернов. Тем не менее, основанные на этих осцилляторах механические системы работают не очень хорошо, потому что индикаторы являются производными от цены и потому немного запаздывают. Но польза от них все же есть – за те годы, что я вручную рассчитывала и размечала на графиках SMR осциллятор 3/10, я научилась хорошо чувствовать рынок.

 

          Знание программирования значительно облегчило для меня процесс сканирования и фильтрации рынков. Больше всего мне нравилось использовать вертикальную ленту тикеров, в которой показывалось, на каких акциях цена сформировала новые внутридневные минимумы, а на каких – максимумы. Это помогало мне отслеживать внутридневной импульс рынка. Другой хороший метод – сортировка акций по процентному росту с момента открытия. Мало что может потягаться с относительной силой! Несмотря на то, что на открытии трейдеры вваливались в рынок одной огромной кучей, сортировка по относительной силе все равно давала неплохое представление о том, какие акции сейчас в игре.

 

          Я научилась обрабатывать большие объемы информации далеко не сразу. Уверена, я не смогла бы отслеживать столько рынков в первые годы своей карьеры. Это немного напоминает чтение оркестровой партитуры – для начала нужно освоить какой-то один музыкальный инструмент и научиться читать ноты… Потом можно добавлять новые инструменты, но только по одному за раз! Долгие годы усердного труда – и вы сможете прочитать девятую симфонию Бетховена, включая хоровую партию.

 

          После обвала 87 года ликвидность на рынке опционов на акции пересохла, так что я сосредоточилась на фьючерсах. Каждый раз, когда я начинала торговать новый для себя рынок, я получала ценный урок. Например, я на горьком опыте узнала, что мой подход к облигациям совершенно не подходит для хлопка. Тренды там длятся гораздо дольше, так что первая же сделка у меня окончилась убытком. У фьючерсов на мясо тоже был свой характер – например, они были склонны к формированию V-образных впадин. Металлы в те времена торговались ужасно скучно. Вообще, на фьючерсных рынках медленные «ползучие» тренды случались гораздо чаще, чем на финансовых… А я всегда показывала наилучшие результаты в среде с высокой волатильностью. Я считаю ее идеальной – думаю, большинство трейдеров со мной согласятся.

 

          В ноябре 1989 года рухнула Берлинская стена. Но к тому моменту Восточную Германию уже покинули лучшие из лучших молодых эмигрантов... Отчасти именно поэтому ее экономике пришлось страдать еще целых двадцать лет. Мало того, вся страна превратилась в огромную выгребную яму. Я не стесняюсь в выражениях, потому что моя прабабушка была родом из Дрездена. Канализационные каналы этого города были заложены моим прапрадедушкой.

 

          Когда стало ясно, что Западная и Восточная Германия снова станут единой страной, я сразу подумала – нужно продавать немецкую марку! Ведь Германии сейчас придется абсорбировать все эти загрязненные пустоши. Я несколько дней внимательно наблюдала за рынком, ожидая остановки роста, и это наконец-то произошло… Я открыла по валюте короткую позицию, но не прошло и трех дней, как мистер Эквити сообщил мне плохую новость.

 

          «Немецкая марка продолжает рост!»

 

          «Но я думала…».

 

          Мистер Эквити только покачал головой. Он знал, что я думала, но это не играло никакой роли. Я ошиблась.

 

          Пришло время для GTFO – Get The Fuck Out [свалить ***** отсюда]. То есть закрыть позицию по рынку. Ощущения были такие, словно я схватилась за раскаленную сковороду. Если бы я немного помедлила, то лишилась бы не только пальцев, но и последней рубашки. Закрыв позицию, я покачала головой – что же я упустила?.. Ведь сделка была совершенно очевидна! Как оказалось, проблема была в том, что процесс восстановления Германии оплачивался немецкими марками, что привело к значительному повышению спроса на валюту.

 

          Один приятель-трейдер однажды познакомил меня со старым как мир афоризмом. «Если бросить лягушку в кастрюлю с кипятком, она сразу же оттуда выскочит. Но лягушка сварится, если положить ее в чуть теплую воду, а потом нагреть на медленном огне». В данном случае я была как лягушка, выпрыгнувшая из кипятка.

 

          Иногда фундаментальные данные [fundamentals] в шутку называют «funnymentals» [funny – не только «смешной, забавный», но и «странный»]. Суть в том, что фундаментальный анализ – палка о двух концах. Я научилась не обращать на funnymentals внимания. Выстраивание сценариев возможного развития событий – это не для меня. Я обязательно пойму все превратно, откроюсь не в ту сторону, а реальные причины движения выясню уже после того, как станет слишком поздно. Я показываю наилучшие результаты, когда придерживаюсь только технического анализа, базирующегося на движении цены. Моррис любил повторять: «Мышление блондинки работает так же хорошо, как швейцарские часы, шестеренки которых смазаны медом».

 

          Разработка сценариев возможного развития событий плоха тем, что в ней никуда не деться от предвзятого мышления и когнитивных искажений. Умные люди постоянно переоценивают свой ум и думают, что им удалось «разгадать рынок». Но, как говорится в старой пословице, рынок сделает все, чтобы свести с ума наибольшее количество людей. В число которых входят и умные…

 

          В начале девяностых на фьючерсах S&P, которые были моим хлебом с маслом, начался период низкой волатильности. На протяжении целых трех месяцев их средний дневной диапазон составлял всего 3 пункта. Цена на них тогда торговалась около отметки 450. Я люблю шутить, что застой на S&P начался как раз тогда, когда я перешла на фьючерсы на кукурузу. Но в каждой шутке есть только доля шутки! В прошлом долларовый средний дневной диапазон рынка кукурузы не раз превышал таковой на S&P. Поэтому я считаю, что каждому трейдеру нужно иметь в своем арсенале несколько торговых инструментов. Нельзя полностью полагаться на один рынок или на один стиль трейдинга.

 

          За эти годы рынок преподал мне еще один ценный урок – урок терпения. Узкие диапазоны не оставляли права на ошибку. Кроме того, недостаток волатильности значительно снизил количество торговых возможностей.

 

          Для тайминга своих входов я по-прежнему использовала индикаторы, с которыми меня познакомил мой первый спонсор, Гэрри. Когда они показывали перекупленность или перепроданность, я открывала позиции по OEX и фьючерсам на S&P 500, ожидая реакции в противоположном направлении. Бывало, я входила слишком рано… Что не раз приводило к тому, что я просыпалась посреди ночи и больше не могла уснуть. Моя нетерпеливость была дополнительным поводом для расстройств. Муж мне не особенно помогал – он только отпускал саркастические замечания типа «первопроходцы – это те ребята, спины которых утыканы стрелами» и «ты знаешь, где можешь найти сочувствие [sympathy] – в словаре, прямо между дерьмом [shit] и сифилисом [syphilis]».

 

          Трейдинг – бизнес для толстокожих. Если вы не относитесь к их числу, вы долго не протянете.  

Изменено 23 августа, 2021 пользователем ju.vskv

[88]

11

ДАНИШИ

 

          Сделать перерыв в трейдинге – это не так просто, как кажется. Торговля поглощает тебя без остатка, она накрывает с головой, подобно цунами. Рынки танцуют в моей голове тустеп двадцать четыре на семь. Налаженный распорядок и торговый процесс удерживают тебя в игре, и ты все ждешь, ждешь и ждешь того самого прекрасного входа… Я испортила не один семейный отдых, потому что не могла оторваться от телефона. Его витой шнур соединял меня с рынками, как пуповина, пока мы отдыхали на каком-нибудь острове или лыжном курорте. Я каждый раз морщусь, когда вспоминаю, как сидела в своей комнате, прикованная к ноутбуку, пока остальные играли в карты.

 

          На тот момент в моей карьере было всего два периода, когда у меня отсутствовали открытые позиции. Сопровождать множество опционных, хеджевых и спредовых сделок нелегко. Дальние контракты и опционные серии не всегда отличаются хорошей ликвидностью. Первый раз я «села на забор», когда занялась переездом из Калифорнии в Филадельфию, на биржу PHLX. Второй – во время свадьбы и медового месяца, который продлился всего неделю.

 

          Прошло два года. На валютах начался мощный тренд, и я в нем участвовала, хотя была уже на последней стадии беременности. Мой живот напоминал по размерам огромный спелый арбуз, но рынок все никак не давал мне повода для выхода. К сожалению, роды не предупреждают о своем начале заранее… Доктора дали мне трехнедельное окно – да, медицина в те времена была не такой продвинутой, как сейчас. Схватки начались в рождественскую ночь, когда мы наряжали елку. На следующее утро мне в больницу поступил звонок от брокера, который узнал номер у моего мужа. Он сказал, что у меня есть всего один день, чтобы перенести свои позиции по валютным фьючерсам на следующий месяц. О боже… Какие же у меня были позиции?.. Я изо всех сил пыталась вспомнить, сколько контрактов у меня было на каждом валютном рынке. Это было непросто, потому что за последние сутки я спала всего пару часов. Увы, эпоха интернета и электронного трейдинга тогда еще не наступила, а жаль! В те времена дневные стейтменты были бумажными – их просто клали в мой ящик в клиринговой фирме в Филадельфии.

 

          Брокер, который исполнял для меня ордера, тоже не знал моих текущих позиций. Мой затуманенный мозг выдал числа, которые казались ему наиболее логичными. Как выяснилось позже, я оказалась права, но, думаю, мне просто повезло.

 

          Прошел еще год. Мы с мужем решили, что нам нужно нанять au per – няню, которая будет жить у нас дома, чтобы у меня была возможность и торговать, и проводить время с дочерью. Мой муж взял на себя роль «мистера мамы», взвалив на свои плечи все домашние дела, так что теперь ничто не отвлекало меня от торговли.  

 

          Наша новая няня должна была прибыть на вокзал Филадельфии. Ее внешность мы знали только примерно – она прислала нам зернистое черно-белое фото размером с почтовую марку. С поезда сошло около сорока молодых девушек со всех частей света. Мы щурились, вглядываясь в каждую по очереди – какая же из них наша?.. Пухлая темноволосая девушка одарила нас теплой улыбкой – и прошла мимо. Следующей вышла невзрачная девица с коротко обрезанными волосами и кардиганом, который мог бы скрыть самые женственные формы… А потом мы увидели ее – самую высокую, самую миловидную, светловолосую, голубоглазую, ни грамма подкожного жира.

Заметив нас, она помахала рукой и ускорила шаг. У моего мужа загорелись глаза. «Халё! Меня зовут Тина!» Дания прислала нам одну из лучших. По пути домой муж сказал ей: «Знаете, у нас в Соединенных Штатах есть кое-что, что мы называем даниш [Danish – в том числе «датчанка»]. Мы любим есть их на завтрак». Я закатила глаза, но решила пропустить эту шутку мимо ушей.

 

          Когда к нам приходили друзья-трейдеры (то есть каждые выходные), Тина как будто заполняла собой все пространство. Тина плескалась в бассейне, Тина загорала на газоне, Тина сидела в джакузи, хлопая своими невинными голубыми глазами. Мой муж – великолепный кулинар – глубоко заблуждался, думая, что гости зачастили к нам из-за его блюд.

 

          Мой кабинет располагался на втором этаже. Вид из окна открывался во двор, на пышный зеленый газон и бассейн. Я смотрела, как Тина читает книгу, пока Эрика дремлет на стеганом одеяле. Прогнило что-то в датском королевстве... Я приложила столько усилий, чтобы добиться своего текущего положения. Но в тот момент я почувствовала, что все это было напрасно. Ведь если задуматься… Я привезла человека буквально с другого конца света, а потом хорошо ему заплатила, чтобы он играл роль, которую я хотела играть сама. Почему не я читаю на газоне, пока мой ребенок играет с травинками? Почему вместо того, чтобы переживать этот момент, я сижу наверху за экраном компьютера? Я взяла на себя роль кормильца семьи. Мой муж взял на себя роль повара. А двадцатилетняя версия меня родом из Дании взяла роль, которую я хотела себе – роль мамы.

 

          В порыве гнева я схватила со стола часы, служившие мне пресс-папье, и изо всех сил швырнула их куда-то в стену. Бам! Они пробили дверцу шкафа – как оказалось, она была пустотелой. «FUCK A DUCK!» – крикнула я в никуда.

 

          Я взяла себя в руки так же быстро, как и сорвалась. Сделала медленный вдох на четыре счета… И рухнула в кресло, уставившись на то, что осталось от дверцы шкафа. Огромная дыра в ней уставилась на меня в ответ. Она каждый день напоминала мне о потере самообладания – до той самой поры, пока мы не переехали.

 

          По правде говоря, я обожала свою работу.

 

Мы с Эрикой на соревновании по конному кроссу

Изменено 25 августа, 2021 пользователем ju.vskv

[88]

Примечания переводчика

 

"Vig – сокращение от «vigorish», этим термином обозначают спред плюс комиссии". Интересный переводческий факт: "вигориш" - слэнговое слово из идиша (Yiddish: וויגריש‎‎, romanized: vigrish), которое в свою очередь было позаимствовано из украинского (ви́граш) и русского (выигрыш). 

 

"Войти в рынок – не проблема. Проблема – выйти, когда тебе это нужно. «При необходимости повторить»". С последней фразой связана любопытная история - по легенде, однажды в офис фирмы Procter & Gamble пришел какой-то человек с улицы и заявил, что за солидную сумму даст совет, который значительно повысит прибыли компании. Совет был таким: припишите к инструкции по использованию шампуня предложение "при необходимости повторить". Это значительно повысило расход шампуня и, соответственно, продажи. Сейчас идиома "rinse, repeat" часто употребляется в ситуациях, когда требуется раз за разом бездумно следовать каким-либо инструкциям... До победного конца. 

 

"Это была моя версия техасского хеджирования – покупки «в поле», покупки на фьючерсном рынке". С этим термином тоже связана забавная история. Джеймс Гилберт, бывший биржевой клерк фирмы TransMarket Group, рассказал ее в журнале Trader Magazine:

Я в те времена работал посыльным. Как-то раз я заметил, что один парень в яме сигнализирует: "Куплю 500 фьючерсных контрактов". Серьезная позиция! Причем, как я знал, у него уже была открыта сделка на покупку колл-опционов. Так что я крикнул - эй, вы хеджируетесь не в ту сторону! В ответ он пронзил меня тяжелым взглядом своих кобальтовых глаз и сказал настолько серьезно, насколько это вообще возможно: "Мальчик, я из Техаса. Когда мы, техасцы, оказываемся правы, мы не хеджируемся. Мы удваиваем размер позиции, сынок". Должно быть, его услышала вся яма, потому что вскоре на бирже появилась новая традиция. Стоило кому-то ошибиться и захеджироваться не в ту сторону, он говорил "Я ЗАТЕХАСИЛСЯ", и все вокруг начинали хохотать. Все - кроме Билла из Техаса. Он только окидывал всех пронзительным взглядом своих кобальтовых глаз. 

Термин "техасское хеджирование" используется и в торговле скотом. Так говорят, когда владелец ранчо, у которого есть свои стада, покупает еще и фьючерсные контракты на скот, удваивая таким образом свои риски.    

 

 

"Я словно дернула за рычаг игрового автомата, и на меня посыпались деньги – так быстро, что я даже не успевала их собирать! Ка-чинг!". "Ка-чинг" - труднопереводимое звукоподражательное слово. Оно означает звоночек открывающейся кассы и используется в основном в тех случаях, когда кому-то удается сделать хорошие деньги. 

 

"Я вошла в число первых покупателей программы Insight. Для работы с ней я использовала компьютер 386 PC". Intel 80386 (также известный как i386 или просто 386) - 32-битный процессор с архитектурой x86 третьего поколения фирмы Intel, выпущенный 17 октября 1985 года. Данный процессор стал первым 32-разрядным процессором для IBM PC:

 

"Рынки танцуют в моей голове тустеп двадцать четыре на семь". Тустеп (англ. two step, двойной шаг) - американский бытовой танец быстрого темпа, популярный в 1920-е годы:

 

"Мы с мужем решили, что нам нужно нанять au per – няню, которая будет жить у нас дома, чтобы у меня была возможность и торговать, и проводить время с дочерью". Au per (о пэр) - термин, применяемый для обозначения молодых людей, живущих в чужой стране или чужом регионе в принявшей их семье и делающих определённую работу (чаще всего занимающиеся воспитанием детей). В качестве компенсации они получают питание, помещение (комнату) для проживания и карманные деньги на расходы, а также возможность выучить язык на курсах (в зависимости от страны такие языковые курсы оплачиваются принимающей семьёй или самой Au pair) и познакомиться с культурой принимающей их страны или региона.

 

По пути домой муж сказал ей: «Знаете, у нас в Соединенных Штатах есть кое-что, что мы называем даниш [Danish – в том числе «датчанка»]. Мы любим есть их на завтрак». Труднопереводимая, но достаточно простая игра слов. "Danish" переводится как "датский" или "датчане". Кроме того, даниш - это небольшая плюшка из слоёного дрожжевого теста с воздушным и нежным мякишем и разными начинками: масло с сахаром и корицей, джем, заварной крем, марципан, свежие или консервированные фрукты, шоколад. Форма тоже может быть разной, самыми традиционными считаются слойки в виде цветка: